Ознакомительная версия.
442
У автора – «Жидкий воздух».
Вопрос о приобретении Саратовским университетом собственной машины для получения жидкого воздуха впервые был поднят в заседании Правления 7 марта 1914 года. «Для целого ряда работ по физики, – подчёркивалось в заявлении В. Д. Зёрнова, – требуется жидкий воздух. Доставка жидкого воздуха из Москвы сопряжена с большими затруднениями и часто оканчивается неудачей. Вследствие этого было бы весьма желательно приобрести собственную машину для сжимания воздуха» (ГАСО, ф. 393, оп. 1, д. 419, л. 145). К этому ходатайству присоединились также профессора Р. Ф. Холлман и В. В. Вормс. Однако из-за начавшейся вскоре первой мировой войны реализовать данный проект не удалось.
У автора – «Забастовка».
Студенческая забастовка произошла в Саратовском университете 1 февраля 1911 года. По заявлению исполняющего обязанности ректора Саратовского университета И. А. Чуевского, «объявление забастовки последовало внезапно, для большинства студентов – неожиданно, по заранее составленной резолюции группой студентов преимущественно 1-го курса, не превышающей по численности 40–50 человек…». Причину её Чуевский объяснил так: «Означенная забастовка не имеет никакой связи с академической жизнью Императорского Николаевского университета, а является лишь отзвуком событий, происходящих в настоящее время в столичных и других университетах и высших учебных заведениях и мотивируется желанием быть солидарными с студентами означенных заведений» (ГАСО, ф. 393, оп. 1, д. 151, л. 18–18об.).
Трагические события на Ленских золотых приисках (расстрел царскими войсками мирного шествия забастовщиков, протестовавших против ареста членов стачечного комитета) произошли 4 апреля 1912 года; поводом к началу студенческой забастовки в Саратовском университете они быть не могли.
Известна объяснительная записка самого профессора В. В. Вормса, в которой с точностью до минут он описал происшедший во время его лекции инцидент. Вот её текст:
«Около 1 ч[аса] 15 мин[ут] пришли мои слушатели из пассажа Юренкова, где они слушали лекцию профессора И. А. Чуевского. В 1 ч[ас] 20 мин[ут] я отправился в аудиторию. Проходя коридором, я обратил внимание на то, что студенты 1-го курса ещё не разошлись, но особого значения этому обстоятельству я не придал, так как студенты вели себя тихо, никаких тревожных признаков я не заметил. Вслед за мной в аудиторию вошли мои слушатели в числе около 30-ти человек. Я приступил к чтению лекции. Из коридора и зала никакого шума до меня не доносилось, так что я решил, что студенты потихоньку расходятся. Так продолжалось около 10 мин[ут], как вдруг до меня из зала донеслись аплодисменты. Хотя это обстоятельство и вывело меня отчасти из равновесия, но я продолжал чтение лекции в надежде, что инцидент исчерпан и студенты разойдутся. Однако я ошибся. Через очень короткое время (2–3 мин[уты]) в аудиторию вошла группа студентов и средь общего шума до меня донеслись отдельные возгласы об учебной забастовке с направленным к моим слушателям требованием разойтись. Я обратился к вошедшим студентам с предложением покинуть аудиторию и не мешать чтению лекции. Когда после этого студенты не ушли и продолжали шуметь, я ещё раз напомнил им о тяжёлых последствиях их поведения и просил немедленно оставить аудиторию, заявив, что я должен доложить о происшедшем г[осподи]ну Ректору с просьбой принять необходимые меры. Когда и это указание не оказало должного воздействия, я принужден был оставить аудиторию, чтобы доложить обо всём и[сполняющему] д[олжность] ректора – профессору И. А. Чуевскому.
Возвратившись из канцелярии в главный корпус вместе с и[сполняющему] д[олжность] ректора – профессором И. А. Чуевским и полицмейстером, мы нашли в швейцарской 6 студентов II-го курса: Комарова В., Лебедева В., Шапиевского В., Беляева Н., Прозорова П., Краузе Н. и двух студентов I-го курса: Васильева Н. и Разумовского В. Все 6 студентов II-го курса были у меня на лекции и в виду того, что лекция была прервана, собрались уходить. Студенты же I курса занимались в соседней со швейцарской лаборатории профессора А. Я. Гордягина. Об этом мною также было заявлено г[осподину] полицмейстеру» (ГАСО, ф. 393, оп. 1, д. 151, л. 18об.–19об.).
Перипетии, связанные с арестом и последующим освобождением Н. П. Дьяконова, весьма ярко показаны в воспоминаниях бывшего в 1917 году начальником саратовской милиции А. А. Минха.
«Узнав об этом, – писал он, – я немедленно приказал отпереть кабинет и, войдя туда, увидал перепуганного околоточного, забившегося в угол, и спокойно сидевшего за столом головы Дьяконова, а у двери сидевшего с револьвером в руках (именно в руках, а не в руке) – гражданина солдата. […]
Не только я, но и все жители города хорошо знали Н. П. Дьяконова как глубоко честного, мягкого, справедливого и, я бы сказал, по-своему демократичного полицмейстера.
Он был удивлён, за что и почему его арестовали, так как, по его словам, вся администрация давно приготовилась „к неизбежному“ и не помышляла оказывать какое-либо сопротивление.
[…] через два дня после ареста полицмейстера, – вспоминал далее Минх, – стали поступать в Губкомитет ходатайства от различных общественных групп, от рабочих, от Союза саратовцев-евреев и т. д. с просьбой об освобождении полицмейстера. Обращались и ко мне как к начальнику милиции с просьбой „похлопотать“, я, собрав все эти ходатайства, подал заявление в Губкомитет, в котором просил отпустить на поруки, как начальник милиции, бывшего полицмейстера. Это ходатайство обсуждалось неумно и всё-таки не было решено, а когда я, потеряв терпение, пришёл на одно из заседаний и положил перед председателем комитета приказ об отдаче бывшего полицмейстера Н. П. Дьяконова мне на поруки с обязательством в трёхдневный срок выехать ему из города Саратова, то таковое и было немедленно подписано. Полицмейстер был мной тотчас же освобождён, а следом пришло распоряжение из Петербурга об освобождении губернатора и вице-губернатора, которые тотчас же уехали из города» (Рейли Д. «Заложник пролетариата».
Отрывки из воспоминаний А. А. Минха. Саратов, 2001. С. 25, 30).
Монгольфье [Montgolfier], французские изобретатели воздушного шара, братья: Жозеф (1740–1810) и Этьенн (1745–1799). В 1783 году они построили воздушный шар, наполненный горячим дымом; первый полёт с людьми состоялся 21 ноября 1783 года в Париже.
У автора – «Рекомендация и конкурс на кафедру Московского университета».
Ознакомительная версия.
