Ознакомительная версия.
Миша Фомичев, он же Фомич, в те времена оператор Life, уже пару месяцев торчал на Донбассе. Андрей Стенин — фотокор «России сегодня» — тоже не вылезал из Славянска. В 2013-м мы втроем исколесили всю Сирию. Теперь встретились здесь. Они и познакомили меня с Моторолой накануне вечером.
* * *
Километрах в трех от гостиницы «Украина» минометный обстрел. На улице Шевченко в центре Славянска к середине июня 2014-го не было ни света, ни воды. Поэтому все ужинают при свечах, шахтерский фонарик на лбу — необходимый атрибут каждого постояльца. В отеле живут только российские журналисты. Работающих заведений в городе не осталось. Темными вечерами на внутренней площадке почирканного осколками постоялого двора военкоры жарят мясо на углях. Даже почти ночью в этих краях за тридцать, поэтому все стараются держаться подальше от мангала. Несмотря на жар, жрать хочется нестерпимо. За ограждением — голодный и пустой город. Остались те, кто просто-напросто не смог уехать, в основном пожилые люди. Молодежь из рабочих семей ушла в ополчение и сидит сейчас в окопах под обстрелом. Местный бомонд рассосался, как только стало понятно, что Донбасс не крымский вариант.
Славянск окружен подразделениями ВСУ, действует комендантский час. У гостиницы трутся разве что псы, прибежавшие на запах шашлычной копоти. Продюсер Игорь протыкает сочные куски мяса перочинным ножичком — вроде бы вот-вот будет готово. Компания военкоров деловито оживляется, тени в поисках пластиковых тарелок мельтешат вокруг стола. И вдруг убогая трапезная озаряется неестественным для этого времени суток светом. Мы ловим недоумевающие взгляды друг друга. Похоже на салют, но в замедленном действии. В небе разрываются снаряды, светящиеся осколки которых виноградными гроздьями медленно стекают к земле. Когда они достигают поверхности, клочки земли вспыхивают тягучим ядовитым пламенем. Семеновка — главный форпост обороны Славянска — горит. Все хватаются за камеры. Но на таком расстоянии ни черта не снимешь. Ехать в этот огонь — безумие. Возвращаемся к столу, ждем новостей с фронтовой линии. Тени с пластиковыми тарелками перемещаются поближе к гостиничному подвалу, мало ли что. Невиданные вспышки могут быть предвестниками чего угодно. Например, финального штурма блокадного города. А значит, артиллерия ВСУ начнет работать со всех стволов.
Сырой, но просторный подвал «Украины» не раз спасал от минометных осколков. Звуки боя в Семеновке долетают обрывками, военкоры пережевывают шашлык громче. И снова слепящий свет, на этот раз с земли. Оглушающая и утробная отрыжка сабвуфера.
У отеля рывком затормозил джип цвета хаки. В душном воздухе на всю округу — рэперский речитатив. Из машины выпрыгивает вооруженный человечек в космокаске, облепленный латами.
— Добре, молодые люди! — Моторола копировал украинский акцент. Он учил мову, чтобы с изыском троллить врага во время радиоперехватов: «Снова на изжоге тут сидите?»[1]
Тут же появлялась еще одна тарелка, наполненная мясом, — для полевого командира. Шумная компания подчеркнуто замолкала, тени тесно обступали ночного гостя. Стартовал ночной выпуск новостей с фронта — от Моторолы.
— Укропы обстреляли Семеновку фосфорными боеприпасами, горит с десяток домов. Сначала мы их приняли за обычные «лампочки» — осветительные мины. Такие обычно используют во время наступления пехоты или чтобы засечь диверсионно-разведывательные группы противника. Ущерба от «лампочек» — практически никакого. Другое дело — «зажигалки». От фосфора воспламеняется даже голая земля, а дома вспыхивают моментом. И главное хер потушишь. Двоих бойцов уже увезли в госпиталь с химическими ожогами. Плюс ядовитый дым: пацаны задыхаются в окопах и блиндажах. Бандерлоги хотят, короче, выкурить нас из Семеновки, в открытый бой ссут идти, — резюмирует ополченец. — Видео фосфорных обстрелов скинуть?
Тут же появился технарь с ноутбуком. Телефон Моторолы, через камеру которого половина страны наблюдала самые опасные моменты вооруженного противостояния в Славянске, бережно подключили к компьютеру. Моторола, как всегда, торопился — Первый (так бойцы называли Стрелкова, в ту пору министра обороны ДНР) нарезал ему задач. ВСУ могли пойти на прорыв на любом участке обороны, выстроенной на скорую руку. Однако гранатометную группу, которой руководил Арсен, даже спецназовцы СБУ побаивались. Ребята действовали не просто бесстрашно, но и креативно. Любая стычка с ними выходила противнику боком. На Славянском фронте, как вы понимаете, их талант был востребован.
Когда была свободная минутка, Моторола и его помощник Воха заскакивали к журналистам в гостиницу «Украина». Здесь была возможность разнообразить ежедневный окопный рацион, состоящий из сухпайка, свежеприготовленным мясом.
К тому же здесь был единственный безопасный в городе водоем — бассейн метров шесть длиной. От воды едко разило хлоркой, вдоль бортика стояли некогда гламурные шезлонги. После беготни на передовой ополченцы не упускали возможности освежиться, с водой действительно были напряги. (Через пару недель жидкость в этой купальне стала непригодна для плавания — позеленела от количества пота, вероятно. Военкоры по утрам ванные процедуры принимали там же.)
Мотор засобирался, мы еще не были знакомы, я только что каким-то чудом пробрался в блокадный Славянск, объезжая полями блокпосты ВСУ. После того как Марата Сайченко и Олега Сидякина — оператора и корреспондента Life — взяли в плен украинские военные, здесь же неподалеку, в соседнем Краматорске, шансов проехать через жовтоблокитное КПП у меня не было. Нас, хоть сколько-нибудь узнаваемых российских журналистов, внесли в списки пособников террористов и объявили в розыск. Пришлось петлять козьими тропами.
— А это ты, что ли, с «Лайфа» — Пегов? — перед тем как уйти, обратился ко мне Моторола.
— Я, — говорю.
— Передай вашим Сайченко и Сидякину, если их встречу — сам на подвал посажу. Они в плен попали, а разгребать, получается, мне. Теперь меня каждая собака знает… Не только в Укропии, но и в России.
Конечно, Моторола прославился еще задолго до этой истории с пленом. Правда, лицо его на экране никогда не появлялось. С самого начала боевых действий в Славянске он снимал спецоперации ополченцев на мобильник, который прикреплял на груди. Параллельно — поскольку командовал гранатометной группой — раздавал подчиненным указания во время боя, иной раз сопровождая их искрометными комментариями.
Свои ролики он потом отдавал на телик, совершенно бескорыстно, из творческого азарта. Довольно быстро его своеобразный голос — высокий, с уникально динамичной интонацией — стал узнаваем и звучал со всех центральных каналов. Моторолу вполне устраивала роль человека за кадром, торговать лицом он не стремился, да и статус не позволял. На Донбасс он пришел с группой российских добровольцев, нелегально пересек границу с Украиной, четкой линии фронта не было, эсбэушники в штатском кишели в шахтерских городках, поэтому те ополченцы, которые выполняли специальные задачи, иной раз в тылу противника, перед камерами предпочитали появляться в балаклавах. Так делал и Моторола. Лицо ему пришлось открыть, чтобы защитить моих друзей и коллег из Life от ложных обвинений. Пока Марат и Олег находились в камере, в Сети появилось очередное видео боя, отснятое Арсеном. На «Эхе Москвы» тогда вышла заметка: якобы наших журналистов задержали за дело, ведь голос, раздающий команды во время атаки на украинский блокпост, принадлежит одному из них. Чушь несусветная, но вони тогда поднялось — мама не горюй. Парням и так светило до пятнадцати лет тюрьмы за пособничество террористам, а тут еще масло в огонь подливают. Стрелков поступил гуманно по отношению к моим коллегам и негуманно по отношению к Мотороле, а именно дал команду без маски пообщаться с журналистами, чтобы было понятно, кому голос принадлежит на самом деле. Его инкогнито растоптали сотни тысяч просмотров. Невысокий рыжеватый парнишка с своеобразной манерой излагать мысли очень быстро стал эдаким брендом «Русской весны» на Донбассе.
Ознакомительная версия.
