бесчеловечность. С мамой Юры, депутатом Верховного Совета СССР, я встречался у нее дома в Киеве летом 1969 года. В тот раз узнал, что Юра окончил Высшее военно-морское училище и командовал эсминцем в звании капитана 3-го ранга. Как сложилась дальнейшая судьба друга детства, не знаю.
Зимой 1944 года я одновременно с Юрой перешел в детский сад, который занимал две трехкомнатные квартиры на 1-м этаже первого подъезда нашего жилого дома. Шесть комнат детсада в течение дня попеременно превращались в площадки для занятий, столовые и спальни. В последнем случае в них расставлялись изделия тарного цеха завода – раскладушки в виде Х-образных деревянных стоек, которые фиксировались на торцах длинными металлическими крючками. Верхняя часть разноги держала брезентовую основу спального места.
Ассиновский консервный завод строился по предвоенной программе развития пищевой промышленности СССР. Предприятие выпускало растительные и мясные консервы и было самым крупным из 5-ти, включая Грозненский, аналогичных производителей продукции Орджоникидзевского треста. Завод создавался по типовой схеме, заимствованной у родоначальника американского автопрома Генри Форда старшего: с собственным жилым фондом, подсобным хозяйством и сырьевой базой. Жилье строилось в 10–15 минутах ходьбы от территории. Сырье заводу поставляли специализированный плодово-овощной совхоз и местные колхозы. Работал в этом совхозе на уборке помидоров для завода, в конце 50-х годов 20 века и будущий министр химической и нефтехимической промышленности СССР, академик РАН Саламбек Хаджиев. Об этом он рассказал во время совместного полета с подмосковного аэродрома Чкаловский в Моздок в 1995 году.
Продукцию завода отвозили на автомашинах и подводах, по специальному шоссе на железнодорожную станцию Серноводская. Заводчане помнили, что до Войны часть возчиков на заводском конном дворе составляли чеченцы, которые с приближением фронта навсегда разъехались по аулам на заводских подводах, прихватив заодно груженные на них консервы.
Станцию Серноводская под названием «Кавказские воды» описал Анатолий Приставкин в повести «Ночевала тучка золотая». Часть «золотой тучки» посвящена Ассиновскому консервному заводу. Персонажей повести из числа работников завода, водителя «Студебеккера» Веру, погибшую от рук бандитов, и некоторых других, мама вспомнила по именам и фамилиям. Очевидно, на восприятие Приставкиным заводской территории повлияли тогдашние невзгоды автора. Заводской двор, в глазах детдомовца, выглядел тесной и мрачной площадкой с двухметровым забором и глухими железными воротами. Это не так. Предприятие построили на пустынном предгорье, поэтому территория смотрелась просторной. Ни северные, ни южные заводские ворота не скрывали вида заводских сооружений и рабочих площадок. Распашные створки представляли собой рамы, с вертикальными железными полосами. Расстояние между ними не мешало протискиваться на территорию, если «вредный» охранник не пропускал через проходную. Свободное место между цехами и заводской оградой занимали ухоженный сад из абрикосовых, вишневых, сливовых и шелковичных деревьев и яркие цветники. Такая обстановка, по воспоминаниям мамы, сохранялась даже в тяжелые военные годы. Сохранилась фотография, на которой я стою на фоне вала цветов, петушков – ирисов, рядом с входом в заводскую лабораторию. Это было не позднее 1944 года.
Первым городом, уведенным мною в сознательном возрасте, был Грозный, расположенный в 40 километрах восточнее нашей станицы. Завод организовывал поездки туда за покупками промтоваров на открытом грузовике. Через Грозный пролегала дорога и в пионерский лагерь. Окраины города с нашей стороны занимали нефтеперегонные заводы, выбрасывавшие серную вонь, которая перехватывала дыхание. Некоторые охранники заводов стояли на постах в противогазах.
Однажды рядом с заводом работала группа немецких военнопленных. Кто-то из попутчиков придумал бросать им припасенные для еды помидоры. Не знаю, что оставалось от овощей после удара о землю, но видел, как пленные сбивались вокруг них в кучу-малу.
Город удивил асфальтом, трамваями и кинотеатром имени Челюскинцев в начале ул. Первомайской. На противоположном конце этой улицы располагался консервный завод, который мне довелось увидеть впервые, увы, в виде руин в марте 1995 года. Самым запоминающимся впечатлением во время поездок оказался вкус молочного мороженого. Ничего подобного в последующие периоды жизни я не встретил.
Территорию Ассиновского консервного завода помню с самых ранних дошкольных лет. В годы учебы в начальных классах провел много времени, исследуя заводские закоулки вместе с другом Сашей Филатовым, сыном директора. Сергей Петрович Филатов, отец Саши, занимал двухкомнатную квартиру в здании пожарно-сторожевой охраны внутри заводского периметра. Саша приезжал к отцу на время летних каникул. В остальное время жил с матерью и сестрой-двойняшкой в Грозном, на улице Р. Люксембург, в одноэтажном домике под номером 37. Однажды, приехав в город на заводской полуторке в ноябре 1950 года, побывал у него в гостях. Адрес нашел сам и помню до сих пор.
Саша был старше на 2 года, увлекался техникой. Свободно пользовался малокалиберной винтовкой с запасом патронов из арсенала заводской охраны. Из этой винтовки мы по очереди стреляли по крысам, появлявшимся у сараев, устраивали импровизированный тир в заводском саду. К счастью, из-за наших упражнений никто не пострадал. Приезд Саши на каникулы ожидался с большим нетерпением. Однако время летнего общения ограничивалось из-за моих ежегодных поездок в пионерский лагерь, начиная с 1-го класса. Кроме того, однажды летом Саша тяжело заболел малярией и много времени провел на постельном режиме. В то время этой болезнью страдали и другие ребята и взрослые.
Самыми привлекательными представлялись заводской гараж и механический цех. После Войны на заводе было 7 автомашин: две трехтонки «ЗиС-5», одна пятитонка «ЯГ-3» (на языке шоферов – Яга), черырехтонный «Студебеккер», описанный в повести А. Приставкина, полуторатонный «Форд» с далеко слышным завыванием мотора на подъемах и две полуторки «ГАЗ-АА». Одна полуторка считалась дежурной и одновременно служебной машиной директора. В 50-х годах появился «ГАЗ-51» с деревянной кабиной, а директор пересел на американский военный внедорожник «Виллис-МВ». Кроме перевозки продукции на станцию, заводские грузовики использовались для доставки сырья с полей и садов.
Нашему знакомству с устройством машин помогали наблюдения и посильное участие в капитальном ремонте тех или иных грузовиков. Помню полную разборку одного «ЗиС-5». Сначала трехтонку развинтили дотла. Оголили раму, зашкурили, промыли керосином с нашим участием и покрыли новой краской. Затем пошла переборка рессор, замена крепежа и т. д. Полной ревизии подвергся мотор. Из процедуры обновления запомнился процесс заливки баббитовых вкладышей (антифрикционного сплава на основе олова) в подшипники скольжения коленчатого вала. После заливки вкладыши зачищались шабером, а затем, по завершении сборки мотора, некоторое время притирались на холостом ходу.
Надо ли говорить, что наблюдение за техникой вождения машин давало достаточное представление о приемах управления. По вечерам оставшиеся без присмотра грузовики использовались как тренажеры для совершенствования навыков работы со сцеплением и переключением скоростей. Благо, автомобили не запирались по причине отсутствия замков как таковых.
Полученные таким образом знания и
