В 1915 году от Министерства Путей Сообщения он получил премию имени Салова за работы по «Усилиям в Рельсовых Путях».
В 1935 году Американское Общество Инженеров Механиков присудило С. П. Тимошенко медаль имени Ворчестер Рид Варнер за достижения в области механики.
В 1939 году Американское Общество Инженерного Образования присудило ему медаль имени Ламме за заслуги в инженерном образовании.
Институт Франклина наградил медалью имени Левери за работу по висячим (подвесным) мостам.
В 1946 году Французское Общество Докторов-Инженеров присудило С. П. Тимошенко Большую медаль.
Международная медаль имени Джэмса Ватта, выдаваемая каждые 5 лет наиболее выдающемуся инженеру, была преподнесена Институтом Инженеров Механиков в 1947 году С. П. Тимошенко за его заслуги перед инженерной наукой.
В 1948 году Союз Инженеров окончивших Высшую Школу в Льеже присудил медаль имени Густава Транзестера в воздаяние импульса, данного С. П. Тимошенко прикладной механике и за заслуги по научному обоснованию инженерной практики.
В 1963 году Общество Английских Гражданских Инженеров преподнесло С. П. Тимошенко медаль имени James Alfred Ewing.
В конце книги приводим перечни работ С. П. Тимошенко на русском и иностранных языках, появившихся в печати. Эта внушительная библиография является результатом произведенного нами исследования.
Если много говорят о влиянии русской эмиграции на мировую культуру, то в плеяде выдающихся эмигрантов с мировым именем несомненно автор этих «Воспоминаний» занимает одно из первых мест. Его новые теории помогли coвременной технике достичь вершин нашего исключительного времени и его книги являются настольными у всех передовых инженеров-механиков и строителей во всем мире.
Евгений Вечорин, Председатель Объединения Окончивших С. -Петербургский Политехнический Институт Париж, 1963.
Все издание этой книги Степан Прокофьевич пожертвовал Кассе Взаимопомощи С. Петербургских Политехников. Низкий земной поклон ему за это от имени многих немощных и болеющих старых коллег, разбросанных по всему свету.
О моих родителях знаю следующее: мой отец Прокофий Тимофеевич родился в 1847 году 8‑го июля в хате крепостного крестьянина, принадлежавшего помещику Степану Кандыбе. Помещик женился на своей крепостной, старшей сестре моего отца. Отец был взят маленьким в помещичий дом и воспитывался с детьми помещика, т. е. своими племянниками и племянницами. О детстве отца я знаю мало. Помещик, Кандыба был довольно состоятельным. Жил в своем имении в деревне Шпотовка Конотопского уезда Черниговской губернии, имея и другие владения в Полтавской и Киевской губерниях. У него было пятеро детей, две дочери и три сына, с которыми и рос мой отец. Кандыба рано умер и его вдова осталась с пятью малыми детьми.
Это было время больших перемен в России, — кончалось крепостное право. Начинались великие реформы Александра II-го. Вследствие экономических перемен многие помещики разорились. Дела Кандыбы тоже шли неважно. Старший сын Кандыбы, Владимир Степанович, и мой отец решили, что одним домашним образованием, какое тогда давалось помещичьим детям, не проживешь. Нужно научиться чему- либо, что могло бы давать средства к существованию. Они отправились в Харьков на только что открытые курсы для подготовки землемеров. Кончили их успешно в 2 года и примерно с 20-летнего возраста начали самостоятельно работать как землемеры.
Работы землемерам было в то время много. Освобожденных крестьян наделяли землей. Крестьянские поля выделялись из помещичьих и разделялись между крестьянами. Было немало трудных задач, главным образом не технического, а экономического и иногда политического характера. В некоторых местах крестьяне отказывались брать землю, считая, что земля должна быть дана им даром, а не за выкуп. Землемер являлся отчасти посредником между крестьянами и помещиком. От него часто зависело, как выделить крестьянскую землю, чтобы защитить крестьян. Отец мой в своей работе отстаивал их интересы и оставил по себе в Конотопском уезде добрую память. Много лет спустя, когда отец уже давно покинул землемерную деятельность, мне мальчиком приходилось проезжать с ним по селам, где в молодости он работал землемером. Каждый крестьянин кланялся и снимал шапку при его проезде. В те времена такое почтение оказывалось далеко не всякому помещику. Помню также, что в случае споров о границах, крестьяне тех сел не обращались в суд, а шли к моему отцу и его слово было решающим.
Землемерством отец занимался около 10 лет. Благодаря выдающемуся здоровью и работоспособности он выполнил большое количество землемерской работы. Я слышал в детстве рассказы, что он работал с двумя сменами рабочих. Работал с раннего утра. Рабочие к полудню выбивались из сил и тогда являлась новая партия рабочих, с которой отец продолжал работу до позднего вечера. Огромную трудоспособность отца мне приходилось наблюдать позже самому, когда он вел собственное большое хозяйство. Он летом обычно вставал при восходе солнца и сам наблюдал за распределением всех работ на местах. К 8 часам утра он возвращался к завтраку, а потом отправлялся на целый день в поле. Нередко отец обедал летом при свечах. Следовательно, по 10- 12 часов оставался без всякой пищи. И так он работал до 50- летнего возраста.
В 1876 году отец женился. Землемерство, связанное с постоянным разъездами, нужно было бросить. Он взял в аренду Кандыбское имение в деревне Шпотовке и начал собственное хозяйство. В 1880 году, когда мне было 2 года, отец взял в аренду соседнее имение Базиловку, принадлежавшее помещице В. И. Гамалей, урожденной Скоропадской. Мы переехали жить в Базиловку. Здесь прошло мое детство.
Моя мать родилась в 1854 г. в польской семье Сарнавских. Отец матери, отставной военный, был управляющим в имении Браницких, возле города Звенигородка, тогда в Киевской губернии. О ее детстве я почти ничего не знаю. Знаю только, что ее отдали в открывшуюся тогда в Киеве Фундуклеевскую женскую гимназию, которую она успешно окончила, получив таким образом полное гимназическое образование, что, по тем временам, было довольно редким достижением для женщин.
Теперь, когда я вспоминаю моих родителей, я вижу, что они оба были редкого физического здоровья, имели громадную трудоспособность и отдавались делу с большим интересом. Кажется отец полностью был поглощен своим делом и вне дел не имел каких‑либо особых интересов. Такие деревенские развлечения, как охота, лошади, карты, поездки к соседям, занимали очень незначительное место в его жизни. Мы выписывали обычно один из толстых журналов, газету, «Ниву» с приложениями, и это было, пожалуй, все, что читал мой отец. Мать видно имела гораздо больший интерес к чтению, особенно к литературе. Когда мы уже учились в реальном училище и на праздниках привозили книги из библиотеки, мама все эти книги прочитывала. Читала запоем, не отрываясь, пока не окончит книги. Когда на праздники учитель словесности задавал нам писать сочинение, я иногда обращался к маме — она хорошо и интересно писала.
