Я не имел права писать эту книгу, пока Мэрилин была жива. Я пишу ее сейчас, потому что хочу отдать должное женщине, изменившей мою жизнь. Я спас бы ее, если бы мог.
Вторник, 11 сентября 1956
А Роджер не может с этим разобраться? — раздраженно спросил Милтон Грин.
Милтон и я прогуливались по недавно положенному газону перед гримерной комнатой Мэрилин Монро в «Пайнвуд студиос». Как обычно, Милтон не мог принять решение.
— Я не уверен, что кто-то из съемочной команды должен приближаться к ее дому Даже ты, Колин.
— Я арендовал этот дом для Мэрилин, как и твой — для тебя, — возразил я. — Нанял ей телохранителя — Роджера, пригласил повара, взял на работу дворецкого и водителя. Я знаю всех этих людей очень хорошо. Если мы не будем в должной мере внимательны к их проблемам, они просто уйдут. Роджер — отличный парень, но он полицейский. Он привык иметь дело с подчиненными, с нижестоящими по званию... Милтон, послушай, нельзя обращаться с прислугой подобным образом. Нужно вести себя так, будто они — часть твоей семьи. Поверь мне, Милтон, я знаю это не понаслышке. Моя мать больше беспокоится о своем поваре, чем обо мне.
Милтон, простонав, схватился руками за голову. Он вложил огромные усилия — и внушительную сумму из собственного кармана, как он мне объяснил, — чтобы Мэрилин была довольна и счастлива во всех отношениях. Для нее в Пайнвуде построили роскошную гримерную, в белых и бежевых тонах, а я арендовал для Мэрилин самый великолепный дом из всех, что смог найти, — Парксайд-Хаус в предместье Инглфилд-Грин, в нескольких милях от Пайнвуда. Этот дом принадлежал Гарретту и Джоан Мур, старым друзьям моих родителей. Но, несмотря на все наши усилия, Мэрилин, казалось, была не удовлетворена. Милтон в беспокойстве расхаживал взад-вперед.
— Хорошо, Колин, поезжай в Парксайд, если это необходимо. Мы не можем допустить, чтобы слуги ушли. Мэрилин будет в ярости. Но что бы ты ни делал, помни: она не должна тебя видеть. Все-таки ты личный помощник сэра Лоуренса. А она определенно не в восторге от него.
Это была истинная правда. Спустя всего лишь три недели с начала съемок между двумя знаменитыми актерами разверзлась пропасть. В итоге все были вынуждены принимать ту или другую сторону. Оливье привлек к съемкам одних британцев, чтобы обеспечить себе максимум поддержки. Мэрилин же привезла с собой из Голливуда всего несколько человек — включая гримера и парикмахера, — и все они к этому моменту уже успели уехать обратно. В студии у нее не было никого, кто мог бы поддержать ее, кроме Полы Страсберг, ее наставницы по драматическому искусству. Разумеется, прилетел с Мэрилин и ее новый муж, драматург Артур Миллер (этот брак — для нее третий, для него второй — состоялся за две недели до того, как они прибыли в Англию для работы над фильмом), но он дал зарок не вмешиваться в съемки.
Милтон Грин был деловым партнером Мэрилин и сопродюсером фильма, но она, казалось, совсем его не слушала, вероятно, из-за Миллера, уязвленного тем фактом, что Милтон когда-то был ее любовником. А потому Грин отчаянно нуждался в единомышленниках. Я был всего лишь третьим помощником режиссера — человеком, которому любой мог сказать, что делать, — и потому едва ли мог представлять для кого-то угрозу. Но Мэрилин — если она вообще меня замечала, — казалось, всегда сочувствовала, когда на меня орали. В то же время я был все-таки личным помощником Оливье, а значит мог бы оказаться полезным Милтону. Поэтому Грин и решил, что мы должны подружиться. Сейчас он, вероятно, догадывался, что я просто ищу предлог, чтобы поехать в дом Мэрилин, — и был совершенно прав. В конечном счете половину своего времени он тратил на то, чтобы не подпускать никого к Мэрилин, потому что знал: она — магнит, который притягивает к себе абсолютно всех, даже юного помощника режиссера, на семь лет младше ее. Конечно, я должен был уже привыкнуть к «звездам». В конце концов, Вивьен Ли и Марго Фонтейн были закадычными подругами моих родителей. Но две эти дамы, бесспорно прекрасные, все-таки были смертными. А Мэрилин — настоящая богиня, и относиться к ней нужно соответственно.
— Я между молотом и наковальней, Колин, — со вздохом сказал мне Милтон.
Было утро, светило ослепительное летнее солнце, но мы ждали прибытия Мэрилин уже больше часа, и Милтон явно начинал терять терпение.
— Почему Оливье не может просто принять Мэрилин такой, какая она есть? — вопрошал он. — Вы, британцы, считаете, что все должны работать от звонка до звонка, даже звезды. Оливье разочарован, потому что Мэрилин ведет себя не как какая-нибудь актриска второго плана! Почему он не может приспособиться? О, внешне он очень вежлив, но Мэрилин-то видит его насквозь. Она чувствует, что Оливье вот-вот взорвется. Джош Логан1, бывало, покрикивал на нее, но он все же работал с ней такой, какая она есть! Мэрилин боится Оливье. Ей кажется, что она никогда не сможет соответствовать его ожиданиям.
— Вивьен говорит, что Оливье, впервые увидев Мэрилин, поддался ее чарам, как и все остальные, — сказал я. — Она даже утверждает, что он хотел закрутить с ней роман. А Вивьен редко ошибается.
— О, Мэрилин может обворожить любого мужчину, если она того захочет, но, если ее вывести из себя, это уже совсем другая история. Тогда спасайся кто может!.. Ну и где она, черт возьми?
— А мне послышалось, как ты сказал, что ей не нужно работать от звонка до звонка.
— Да, но когда ее собственные деньги улетают в трубу — и мои...
— А я буду только рад, даже если она заставит нас прождать весь день. На съемочной площадке ужасно шумно и душно, и эта обстановка угнетает. Я сочувствую Мэрилин.
— Да, но это ее работа!
В этот момент большой черный автомобиль Мэрилин с шумом вывернул из-за угла студийного павильона. Его мгновенно окружила толпа людей, которые словно материализовались из воздуха. Новый гример, костюмерша, парикмахер, помощник режиссера Тони Бушелл, заведующий постановочной частью — все наперебой требовали к себе внимания бедной женщины. Рядом с ней семенила Пола Страсберг со сценарием в руках, кроме того, Мэрилин сопровождал детектив и главный суперинтендант Роджер Смит, бывший сотрудник Скотленд-Ярда, — он, как обычно, охранял звезду и нес ее сумки. Неудивительно, что, атакованная толпой, она пробежала в гримерную как загнанный зверь, не замечая ни Милтона, ни, разумеется, меня.
Как только Мэрилин исчезла за дверью гримерной, а Милтон уныло поплелся к ней, я принялся «обрабатывать» Роджера. Я понимал, что у меня есть всего несколько секунд на объяснения. Роджеру нужно было возвращаться в Парксайд-Хаус; к тому же Дэвид Ортон, мой босс на съемочной площадке, вскоре заметил бы мое отсутствие.
