class="p1">О Рудольфе Нурееве написано очень много. Пожалуй, больше, чем о ком-либо в мире балета. Его жизнь была соткана из противоречий, а судьба его напоминала историю Золушки: мальчик из бедной семьи стал мировой знаменитостью. Но даже будучи миллионером, он скупился платить за себя в ресторанах. На сцене он выглядел галантным романтическим принцем, а за кулисами грязно ругался и даже бил своих партнерш. Он хамил коллегам, скандалил, но вредил больше всего самому себе, будучи совершенно неискушенным в закулисных интригах. Объявленный в СССР «изменником Родины», заочно приговоренный к тюремному заключению, он ни разу не позволил себе отрицательно высказаться о советском строе, и главное, – о советских людях. Проявляя недюжинную смелость, он танцевал, невзирая на травмы, выходил на сцену в бинтах, с воспаленными суставами, превозмогая сильную боль, однако легко мог залиться слезами из-за грубости друга. Страдая сильнейшей аэрофобией, он то и дело перелетал из страны в страну, с континента на континент.
В течение двадцати лет Рудольф Нуреев был объектом поклонения миллионов, а сам мучился от одиночества и недостатка внимания. В него были без памяти влюблены тысячи женщин, хотя он был открытым геем. Его жизнь изобиловала сексуальными приключениями, но была крайне скудна любовью. Нуреев оставил нам множество балетных постановок и кинозаписей своих выступлений, но не решившись вовремя уйти со цены, пережил свою славу и стал объектом насмешек бесцеремонных журналистов.
Биографы разобрали по деталям все шокирующие подробности его жизни, все бесчисленные скандалы, с ним связанные, все его романы и интриги. Пожалуй, сейчас уже невозможно сказать ничего нового на тему «Нуреев в личной жизни», поэтому главным объектом внимания данной книги стала другая сторона его биографии – балеты, в которых он участвовал, люди, с которыми он был знаком, и время, в котором он жил. «Времена не выбирают, в них живут и умирают», – сказал поэт [4]. На долю Нуреева выпали сороковые-роковые [5], оптимистические пятидесятые, дерзкие шестидесятые, яркие семидесятые и восьмидесятые, когда безудержный гедонизм прошлых лет сменился горьким осознанием бренности бытия… Судьба сводила его с величайшими хореографами XX века, с выдающимися балетными танцовщиками. Он выступал в балетах, которые становились знаковыми событиями в истории современного искусства, и сам создавал подобные постановки.
Глава первая. Жизнь в СССР
Начинался 1938 год. Это было непростое и напряженное время.
Уже чувствовалось приближение Второй мировой войны. В Германии креп фашизм, репрессиям подвергались евреи.
В ночь на 13 марта германские войска перешли границу с Австрией, готовился аншлюс Австрии и оккупация Чехословакии. Уже многие страны подписали с воинственной Германией договоры о ненападении, готовился подписать его и СССР, но, увы, это было лишь отсрочкой трагедии.
Не было спокойствия и на границе с Маньчжурией. То и дело японские и маньчжурские силы нарушали границу, провоцировали боевые столкновения
Не все ладилось и внутри страны. Полным ходом шла индустриализация: строились новые заводы и фабрики, а вот коллективизация, зачастую насильственная, вызывала сопротивление крестьян. Прошедший 1937 год вошел в историю как год Большого террора. Жертвами репрессий стали как представители элиты общества, так и простые граждане. По оценкам исследователей, пострадали более полутора миллионов человек. Ужесточались законы, которые стали поистине драконовскими: опоздание больше чем на 20 минут считалось за прогул, за три прогула – увольняли.
Проводились партийные чистки и чистки в армии. Нещадно увольняли и судили бывших командиров царской армии. По фальсифицированным обвинениям были осуждены более нескольких тысяч человек, а то и десятки тысяч. Газеты писали про «заговор военных».
Писали они и об открытии 1-й сессии Верховного Совета СССР, публиковали речь товарища Сталина, сообщали своим читателям об экспедиции Папанина, о летчиках, вылетевших на помощь дрейфующим на льдине полярникам, о крушении дирижабля, спешившего на выручку папанинцам, об открытии первых опытных телевизионных центров…
Пассажиры поезда, спешившего из Иркутска во Владивосток, коротали время, обсуждая последние новости. Обсуждали осторожно: за неосторожное словцо можно было и срок схлопотать.
Другие не участвовали в общем разговоре, любуясь пейзажами. Да и было на что посмотреть! Ведь поезд мчался по Транссибу – легендарной магистрали, пересекающей всю Сибирь. Это одна из самых живописных в мире железных дорог. Поезд проходил мощные мосты, перекинутые через полноводные реки, прорубленные в горах тоннели. Только на Кругобайкальской железной дороге этих тоннелей – аж сорок штук. Да в придачу еще полсотни галерей, защищающих пути от обвалов и оползней. В 1938 году люди помнили, какие драматические события, ожесточенные бои развернулись здесь во время недавней Гражданской войны – то и дело встречались по пути братские могилы.
Среди пассажиров была молодая женщина – с тремя маленькими детьми и снова беременная. Звали ее Фарида Аглиулловна Нуреева, в девичестве Идрисова. Она спешила к мужу – партийному работнику Хамету Фазлиевичу Нурееву.
Происходил он из татарских крестьян бедного села Асаново Шариповской волости Уфимского уезда [6]. Оно расположено на берегу реки Кармасан, а название села говорит само за себя: «ас» по-башкирски – голодный.
Отца Хамета Нуреева звали Нурахмет Фазлиевич Фазлиев.
То, как Фазлиевы превратились в Нуреевых, объясняют по-разному. Одни говорят, что какой-то чиновник, не спросив фамилию, записал ребенка по имени отца: Нури – это сокращенное от Нурахмет. Сам Фазлиев был неграмотным и не смог его поправить.
Другие объясняют, что это была инициатива самого Хамета: он принял первую часть имени отца «Hyp» в качестве фамилии. «Нур» по-татарски означает «луч» или «свет», и новая фамилия получилась красивой, созвучной времени. Старую же фамилию Хамет сохранил в качестве отчества.
Несмотря на нищету, Фазлиевы-Нуреевы были людьми гордыми, и род свой возводили ни много ни мало к самому Чингисхану. Поэтому небезразлично относились они и к образованию своих детей: в детстве Хамет посещал медресе – мусульманскую церковную школу, где его научили считать и писать – по-арабски, по-татарски и по-русски.
На момент Октябрьской революции Хамету исполнилось уже 14 лет. Это сейчас мы бы назвали его ребенком, но для татарского бедняка то был вполне сознательный возраст. Революцию он принял с радостью. Советская власть дала Хамету возможность покинуть глухую деревню, выбиться в люди.
Хамет был человеком нового времени, идейным: он работал в совхозе, был призван в Красную армию, прошел подготовку в Казанской Объединенной татаро-башкирской военной школе. Затем получил гражданскую специальность – счетовод. В 1928 году вступил в ВКП(б).
Будучи еще курсантом, Хамет познакомился с юной Фаридой Аглиулловной Идрисовой – девушкой из такой же, как и у него, бедной крестьянской семьи, только из Казанской губернии и по национальности – башкиркой. Фарида
