Кто повлиял на формирование характера, утверждение политического кредо и духовного склада Бенито Муссолини? На этот вопрос он обычно любил отвечать сам: «Когда мне было двадцать лет, меня приводил в восхищение Ницше, он-то и укрепил антидемократические элементы моей натуры. Прагматизм Уильяма Джемса мне также очень помог в моей политической карьере. Он дал мне понять, что тот или иной человеческий поступок должен оцениваться скорее по своим результатам, чем на основании доктринальной базы. У Джемса я научился той вере в действие, той пылкой воле к жизни и борьбе, которой фашизм обязан значительной долей своих успехов… Но более всего я обязан Жоржу Сорелю; этот учитель синдикализма своими жесткими теориями о революционной тактике способствовал самым решительным образом выработке дисциплины, энергии и мощи фашистских когорт».
Что это? Рисовка, самолюбование, экстаз, вспышка, всплеск ораторского мастерства? Нет. Всего понемногу. Это был, пожалуй, синтез политического мышления раннего Муссолини. Так сказал сам Муссолини уже в зрелые годы. Возьмем и мы это мнение за «основу».
Муссолини любил повторять: «Я слушаю голос моей крови. Когда я доверяюсь моему инстинктивному сознанию или чувству, я никогда не ошибаюсь». Впрочем, ошибок Муссолини допускал действительно немного. Но все они были для него роковыми, и он всегда, следуя инстинкту, упорно шел к своему трагическому концу. Это была линия судьбы Муссолини — человека, политика, лидера фашизма.
Многое в судьбах народов и отдельных личностей решали на нашей Земле войны. История XX века — не исключение, а, напротив, подтверждение этой истины. Инициаторам войн всегда было важно выбрать момент, а многим участникам установить, с кем и куда следует идти. Италия в этом отношении — уникальный пример. Начиная политическую игру на одной стороне, она неизменно завершала партию на стороне бывшего противника и всегда выходила в числе победителей. Дело выгодное: быть беспроигрышным игроком. Но такова Италия со времен Древнего Рима.
Итальянский ученый, специалист в области международных отношений Луиджи Бонанте написал книгу «Война» — о всех войнах, происходивших в мире с 1648 по 1989 год. Войн оказалось 177, причем 67 из них проходили после 1816 года. Самые большие потери воюющие стороны понесли на всех фронтах в 1917 и 1943 годах. Италия в процентном отношении всегда в победителях и при наименьших потерях.
Самой воинственной страной автор называет Францию, участвовавшую за этот период в 22 войнах. Англия и Россия вступали в войны 19 раз. На 70 процентов войны выигрывали те, кто их начинал, но если начавший проигрывал, то разгром был тотальным, бескомпромиссным. «Война в истории человечества, — писал автор, — это самое сильное напряжение, мобилизация всех ресурсов, концентрация ценностей, которые только можно представить». «На современном этапе, — продолжал Бонанте, — война между великими державами, даже между бывшими жесточайшими врагами, стала невозможной, но количество локальных войн растет». (Тогда еще не было распада соцлагеря, СССР, было далеко до Чечни, Югославии, до агрессии стран НАТО против Белграда, когда в военных действиях впервые после 1945 года участвовала Германия, а Италия стала главным плацдармом для нанесения воздушных ударов по Сербии, и т.д.) Но многому ли учат войны?
Вступление Италии в мае 1915 года в Первую мировую войну, как известно, на стороне Антанты, после разрыва обязательств по Тройственному союзу, в котором Италия пребывала с 1882 года, состоялось почти через десять месяцев после того, как в Европе уже грохотали пушки, а дипломаты покинули враждебные столицы и территории государств противника. Италия спокойно выжидала. Выжидала, когда силы ближайшего соперника — Австрии будут обескровлены, надломлены руками других, а храбрых итальянских солдат ожидала бы не очень рискованная военная кампания. «Концепция» может показаться примитивной, упрощенческой, но не лишенной оснований. Особенно для тех, кто изучил национальный характер итальянцев, людей всегда правых, всегда на стороне более сильных, а значит, рассчитывающих на победу, хотя нередко в азарте забегающих вперед. И тогда?.. Так или иначе Италия вступила в войну, перешла с позиций длительного нейтралитета к политике активной интервенции — отдала приоритет идеологии войны и территориальных захватов, экономических приобретений и трофеев. И это был камень, заложенный в фундамент будущего фашистского режима Муссолини.
В июле 1999 года газета «Коррьерс делла сера» сообщила о переиздании и выходе в свет двух томов книги историка фашизма Ренцо де Феличе: «Фашизм. Интерпретации современников и историков». И это — немалое событие в современном переосмыслении событий начала XX века. В книге автор показал наконец, долго скрываемую «объективную реальность»: фашизм в Италии поддерживался не только аграриями, промышленниками, финансистами, монархией, как писали и говорили раньше, но и большинством населения страны. Альтернативные личности в период 1914–1922 годов в Италии, безусловно, существовали. Но социалисты из авангарда перебрались в нестройные ряды арьергарда, их лидеры сдали позиции, но могли бы и последовать за Муссолини. В этот период социалисты пытались прикрепить Муссолини ярлык предателя соцдвижения, что вряд ли было правомерным. Во-первых, Муссолини был исключен из партии, и незачем было благородным синьорам бросать камни вдогонку. Во-вторых, Муссолини играл только свою игру, точно рассчитывал политические ходы и каждое «посеянное в почву толпы» слово. Ставки были очень высоки, и разговор о предательстве — это было выражение слабости, досрочная констатация предстоявшего тяжелого поражения социалистов и парламентаризма в Италии. Муссолини было некого предавать, а себя предавать он пока еще не научился.
Бенито Муссолини преодолевал как бы три этапа собственной политической эволюции: во-первых, перешел к политике интенсивной интервенции и порвал с итальянской соцпартией; во-вторых, укрепились националистические позиции и усилилось политическое влияние Муссолини в конце 1917 — начале 1918 года; в-третьих, «фаши» заявили о себе как о политической силе, способной подмять либеральную Италию, установить авторитарную власть. Все было закономерно и последовательно.
Фашистский государственный переворот в Италии оказался бы невозможным или нереализуемым, если бы либералы, социалисты, социал-демократы и парламентарии из палаты депутатов не утратили полностью своего авторитета. Этот период жизни Бенито Муссолини получил больше гипотетическое, теоретическое, чем практическое значение. Он мало изучен историографами и описывался с предвзятых позиций. Одни были явными апологетами фашизма и на все лады восхваляли провидца-дуче, преклонялись перед его прозорливостью и гениальностью (стиль и обязательное обрамление всех тоталитарных режимов первой половины XX века). Другие подвергали Муссолини «зубодробительной» критике, особенно тогда, когда завершалась Вторая мировая война. Дуче не стало, и ни одного слова в его защиту не было и не могло быть сказано. Никто не оправдывал и не обелял нацизм и фашизм. Они осуждены народами, а юридически (на будущее) повергнуты на Нюрнбергском процессе.
