При этом Скобелев никогда не забывал о солдатах. Осмотрев полевой лагерь, он сделал замечание: «Мало заботливости о людях. Между тем офицеры построили себе отличные землянки в несколько комнат. Я ничего не имею против устройства землянок для офицеров, но требую, чтобы забота офицера о солдате была на первом месте, т. е. чтобы офицеры строили себе землянки после того, как нижние чины действительно по возможности вполне обеспечены».
Как только закончились минные работы, которые Михаил Дмитриевич всячески торопил, он назначил день штурма на 12 января. Это был понедельник, тяжелый день, да еще годовщина знаменитого указа Павла I Донскому войску о походе на Индию, вскоре после которого императора убили заговорщики, а войско возвратилось назад. Но не таков был «белый генерал», чтобы это повлияло на принятое решение.
В ночь перед штурмом Скобелев, сделав надлежащие распоряжения, велел приготовить парадную форму, эполеты и ордена. А затем до глубокой ночи беседовал со своим личным врачом О. Ф. Гейфельдером о вечных проблемах войны и мира.
Наконец наступил день штурма. Еще густыми клубами плавал предрассветный туман, а русские войска выстроились в правильные ряды и замерли в ожидании объезда главнокомандующего. Скобелев проехал вдоль шеренг, здороваясь с одними, ободряя других, поздравляя с боем всех Он предупредил, что отступления не будет, но никто об этом и не помышлял. Все считали минуты до той поры, когда их поведут к стенам Геок-Тепе.
Когда туман рассеялся, текинцы увидели три русские колонны, стоявшие в боевом порядке. Командовали ими полковники Куропаткин, Козелков и подполковник Гайдаров. А несколько поодаль, на высоком холме, с которого хорошо просматривались окрестности, расположился главнокомандующий и его штаб. Нетерпение войск передалось и Скобелеву. Михаил Дмитриевич то и дело посылал к колоннам своих ординарцев, что-то говорил своей свите, нервно пожимал плечами.
В 7 утра подполковник Гайдаров получил приказ атаковать западную часть крепости, дабы отвлечь на себя внимание ее защитников.
В это время у самой стены раздался оглушительный удар. Это взорвалась мина, в результате чего образовался 30-метровый пролом в стене. В него бросилась колонна полковника Куропаткина. Не давая текинцам опомниться, на штурм ринулись и другие русские подразделения.
После этого Скобелев отдал приказ всем войскам о начале наступления. Около Геок-Тепе закипел жестокий бой. Русские орудия, не смолкая ни на мгновение, громили стены крепости, чтобы расширить образовавшуюся брешь. А внутри уже шла рукопашная схватка. Опомнившиеся текинцы дрались отчаянно. Слышались хриплые крики и лязганье железа. Все это временами заглушалось треском выстрелов, громом орудий, пронзительными воплями тысяч женщин и детей, сбившихся в толпу на главной площади крепости.
А тем временем в Геок-Тепе ворвалась вторая штурмовая колонна полковника Козелкова. Во главе атакующих шли бойцы Апшеронского батальона, потерявшего знамя в недавней ночной схватке с текинцами. Для них этот бой являлся делом чести: знамя должно быть возвращено любой ценой. Солдаты взбирались на стены по штурмовым лестницам, вонзая в расщелины штыки. Сверху на них летели пули, сыпались камни, но ничто не могло остановить наступательный порыв русских воинов.
Третья штурмовая колонна подполковника Гайдарова ворвалась в крепость с другой стороны, отрезав текинцам путь к отступлению. Защитники крепости разбились на отдельные группы и отчаянно отбивались.
Через несколько часов после начала штурма громовое, полное радости «ура», покрывая шум боя, пронеслось над крепостью. Скобелеву стало ясно, что его воины победили. Лицо генерала прояснилось, на тонких губах заиграла улыбка. Он вызвал начальника колонны и приказал вывести казаков и драгун в степь, чтобы они изготовились для преследования неприятеля.
Текинцы отступали двумя большими отрядами. Скобелев не мог допустить их ухода и сам принял участие в погоне. Тогда и случилось небольшое происшествие – под ноги коня Скобелева бросилась пятилетняя девочка. Он велел ее отвести к себе, а затем передал дочери военного министра графине Милютиной, приехавшей в отряд в качестве сестры милосердия. Девочку окрестили и назвали Татьяной в честь дня штурма. (Ко всему прочему 12 января был и Татьянин день.) Впоследствии она воспитывалась в Московском институте благородных девиц и была известна как Татьяна Текинская.
Благодаря полководческому таланту Скобелева экспедиция обошлась всего в 13 миллионов рублей и была закончена в 9 месяцев вместо предполагаемых двух лет. Михаил Дмитриевич еще раз на деле подтвердил свой девиз: «Избегать поэзии в войне», рассчитав операцию до малейших деталей.
Официальный Петербург ликовал по поводу быстрого и успешного завершения Ахалтекинской экспедиции? Скобелева произвели в генералы от инфантерии, или полные генералы, наградили орденом Георгия II степени. В царском дворце назначили «большой выход с благодарственным молебствием». Высоко оценил победу русских войск военный министр Д. А. Милютин, заявив, что овладение Геок-Тепе «несомненно, поправит наше положение не только в Закаспийском крае, но и в целой Азии». К тому же это был серьезный удар по притязаниям Англии, стремившейся утвердить свое влияние в Средней Азии.
Скобелеву очень хотелось, чтобы выстрелы 12 января 1881 г. были в Туркестане последними. Он требовал умиротворения края к февралю. «Мы извлечем, – писал Михаил Дмитриевич, – несомненные выгоды, если сумеем сохранить в полности дорого купленное, ныне несомненное, боевое обаяние, затем, вводя наши порядки, не поставим всего дела на чиновничью ногу, как везде, в обширном отрицательном смысле этого слова».
В этом же письме Михаил Дмитриевич изложил принципы, на которые должна опираться русская политика в Средней Азии. «Наступает новое время полной равноправности и имущественной обеспеченности для населения, раз признавшего наши законы. По духу нашей среднеазиатской политики париев нет; это наша сила перед Англией. К сожалению, буйный нрав отдельных личностей не всегда на практике сходится с великими началами, корень которых следует искать в государственных основах великого княжества Московского. Ими только выросла на востоке допетровская Русь; в них теперь и наша сила. Чем скорее будет положен в тылу предел военному деспотизму и военному террору, тем выгоднее для русских интересов».[3]
В Ахалтекинском оазисе, включенном в Закаспийский военный отдел, затем преобразованный в область с административным центром в Ашхабаде, довольно быстро установились новые порядки. По словам английского лорда Керзона, это произошло благодаря способности русских добиваться верности и дружбы тех, кого они подчинили силой.
