Ознакомительная версия.
Массовым местом общения горожан были традиционные ярмарки. Сенная площадь и пустырь на Подоле заполнялись бесчисленными крестьянскими телегами. Красочно выглядели продавцы с запорожскими усами и в расшитых национальных одеждах. Им не уступали дородные жинки и стройные Наталки-Полтавки[2]. Ржание лошадей, мычание волов, пение петухов, кудахтанье кур вперемешку с азартным голосовым фоном торгующихся – все это сливалось в непередаваемую какофонию и колорит украинской ярмарки.
Запомнился забавный способ качественной оценки живых кур. Покупательницы усиленно раздували перья вокруг задней части и, после тщательного осмотра, начинали торговаться. Мне нравилось помогать маме в процессе раздувания куриных перьев. Иногда я делал это из озорства, шатаясь с мальчишками по ярмарке, за что получал ощутимые пинки от продавцов. Устрашающе выглядело шествие с ярмарки покупателей, держащих в руках вниз головой бьющихся в истерике кур…
Кстати, спустя много лет на далеком острове Маврикий в Индийском океане я увидел аналогичную картину покупки кур. В небольшом городке аборигены процветали за счет их разведения. На местном рынке куры продавались живьем. На соседние острова экспортировались в разделанном виде. Любимым лакомством считались их треугольные части. Городок назывался Курепипе[3]. В его центре из сплетений металлических кур была даже возведена высокая стела.
Запомнился забавный случай, тоже связанный с курицей. Когда моя сестра появилась на свет, несколько дней я находился на попечении одной из тетушек. Она готовила на кухне наваристый куриный бульон. Я, томясь от безделья, вертелся вокруг. Куриную голову с гребешком – мое любимое лакомство, – к моему огорчению, тетя выбросила в помойное ведро. Воспользовавшись ее коротким отсутствием, я извлек куриную голову и погрузил в кипящий бульон.
Когда с работы пришел ее муж – дядя Боря, мы уселись за стол. Тетушка лихо заполнила ароматным бульоном большую тарелку главы семьи. Поставила на стол. Но – о, ужас! Из тарелки торчала сваренная куриная голова с дико выпученными глазами, раскрытым клювом и остатками оперения. Уронив половник, тетушка испуганно взвизгнула. Дядя с ходу влепил мне крепкую пощечину. Выскочив из-за стола, я пустился в бегство. Ближе к вечеру явился с повинной и обещанием не производить впредь подобных кулинарных опытов. А большую кастрюлю отличного бульона тетушка все-таки вылила в помойку.
В те времена на Украине еще сохранялись вековые традиции гостеприимства. Гостей всегда встречали вкуснейшими галушками, варениками с вишней, политыми густой сметаной, неповторимым украинским борщом, салом, таявшим во рту, и другой обильной снедью. Не случайно в начале XXI века на «незалежной» Украине возвели памятник полтавским галушкам[4]. Его оригинальная композиция говорит сама за себя: огромная круглая чаша с галушками и гигантская ложка. По традиции фотографироваться следует усевшись именно в ложку. Даже самые крупные габариты пятых точек позволяют это сделать. Этот необычный памятник отлично характеризует любовь жителей Украины к обильной еде. Существует даже анекдот. Истинный абориген, садясь за стол, спрашивает, где его большая ложка. А завершив трапезу, тяжело дыша, с грустью говорит: «Трохи наївся» («Немного наелся»).
Спустя десятилетия, много раз навещая родной город, я уже смотрел на него профессиональным взглядом архитектора и видел объемно-пространственную среду обитания, формировавшуюся на протяжении многих исторических эпох. Регулярная планировка центральной части города отдаленно напоминает трехлучевую систему Санкт-Петербурга. Центральная Октябрьская улица в качестве главной продольной оси города начиналась от Киевского вокзала и завершалась у Соборной площади колокольней Успенского собора. Эта ось проходит через круглую площадь с величественной колонной Славы, воздвигнутой в честь 100-летия Полтавской битвы. Невский проспект в Северной столице начинается от Московского вокзала и, как главная магистраль города, ориентирован на Адмиралтейскую иглу, на которой сходятся также два диагональных луча. В Полтаве же почти параллельно главной оси проходят две транспортные улицы. Одна из них, улица Ленина, связывает центр с Южным вокзалом. Другая, улица Парижской Коммуны, берет начало от Соборной площади и завершается у Круглой площади. Не зря в XIX веке Полтава слыла «малым Петербургом»: ее регулярная структура была задумана зодчими А. Д. Захаровым (автором перестройки Адмиралтейства в 1806–1823 годах) и М. А. Амвросимовым. Оба были петербуржцами.
В городе с 1100-летней историей сохранилось немало старых построек. Часть из них была восстановлена после разрушительной войны. Наибольшее впечатление производит комплексная застройка двух– и трехэтажными белокаменными зданиями в классическом стиле по внешнему периметру Круглой площади. До революции в них размещались губернские присутственные места, Дворянское собрание, кадетское училище, генерал-губернаторские покои. В советский период – областные учреждения.
В геометрическом центре комплекса возведена колонна Славы[5]. Это детище зодчего Ж. Тома де Томона и скульптора Ф. Ф. Щедрина в годы Великой Отечественной войны сохранили даже немецкие оккупанты. Тома де Томон прославился также как автор Стрелки Васильевского острова.
Завораживают своим оригинальным и красочным решением здания Краеведческого музея и бывшего Крестьянского банка. Музей имеет сложную, пластичную объемно-пространственную композицию. Здание обильно украшено полихромными орнаментами и росписями. Его обычно упоминают в числе самых известных памятников украинского модерна. Незадолго до войны в нем открылась большая фотовыставка «Кращі діти міста» («Лучшие дети города»). Моя трехлетняя сестра попала в объектив фотографа, и мама с гордостью приглашала знакомых посетить выставку, где на видном месте красовалась ее дочурка.
Напротив музея на границе Петровского парка высится уникальный памятник Тарасу Шевченко. Он высечен в авангардистском стиле, из монолитной гранитной глыбы. Внешне памятник напоминает степной курган, из которого вырастает грубоватая фигура Кобзаря.
Здание бывшего Крестьянского банка выполнено в стиле русского модерна. На общем оранжево-красном фоне стены прекрасно выделяются светло-серые скульптуры крылатых сирен и яркие орнаменты в духе врубелевской символики. Монументальный скульптурный портал углового главного входа имеет стрельчатое завершение.
Самая высокая точка центральной части города за Соборной площадью круто обрывается вниз. На самом краю горы – две достопримечательности: Белая беседка и Дом-музей писателя Ивана Котляревского[6]. Его именем и была названа гора. С нее открывалась захватывающая панорама на Крестовоздвиженский монастырь с позолоченными куполами церквей, а также Подол с извилистой Ворсклой и уютными селами. Их белоснежные мазанки проглядывали сквозь зелень садов. Существует поверье, что на месте Белой беседки Петр I на коне наблюдал за маневрами своего войска перед сражением со шведами. При быстром и крутом спуске вниз, на Подол, конь якобы потерял подкову. Ее форма и стала основой композиции Белой беседки. Есть также легенда, связанная с названием реки, пересекающей Подол: соратник царя, А. Д. Меншиков, якобы смотрел в сторону движущихся войск. Случайно он уронил драгоценную подзорную трубу в реку. Тяжелый предмет моментально погрузился в илистое дно. Расстроенный и разгневанный Меншиков приказал отныне коварную реку назвать Ворскла – «вор стекла (скла)». На самом деле название реки известно с давних пор и упоминается в Ипатьевской летописи.
Ознакомительная версия.
