"Этот человек умеет действовать. У него цель всегда перед глазами. Работать с ним - одно удовольствие. Никаких околичностей", - говорил Франклин Рузвельт своему сыну, делясь с ним своим впечатлением от встречи с И. В. Сталиным. Франклин Рузвельт ясно видел интриги и происки реакционеров во главе с Черчиллем и его единомышленниками в Англии и США, направленные против СССР, происки, нашедшие себе особенно яркое выражение в вопросе об открытии второго фронта. Как известно, главным противником открытия второго фронта был Черчилль. В результате его давления открытие военных действий на Западе было отложено с 1942 на 1943, а затем и на 1944 г. Еще в августе 1941 г., то есть через месяц после того, как между правительствами СССР и Великобритании было заключено соглашение о совместных действиях в войне против Германии, Черчилль заявлял Рузвельту, что Советский Союз будет разбит, и на этом основании требовал, чтобы предназначенные для СССР поставки по ленд-лизу направлялись Великобритании. Черчилль прилагал все усилия к тому, чтобы затянуть ход борьбы на советско-германском фронте. Он применял множество ухищрений для того, чтобы тормозить открытие второго фронта. Во имя своекорыстных интересов британского империализма он сознательно шел на затяжку войны.
Вот что говорил во время Тегеранской конференции Франклин Рузвельт по этому поводу сыну: "Всякий раз, когда премьер-министр настаивал на вторжении через Балканы, всем присутствовавшим было совершенно ясно, чего он на самом деле хочет. Он прежде всего хочет врезаться клином в Центральную Европу, чтобы не пустить Красную Армию в Австрию и Румынию и даже, если возможно, в Венгрию".
Хорошо известно, что гениальная сталинская стратегия и мощь Советской Армии сорвали эти планы Черчилля и его единомышленников. Уже после великой сталинградской битвы произошел окончательный перелом в ходе войны в пользу демократических стран. Успешное осуществление сталинского стратегического плана в 1944 г. имело большие военно-политические результаты. Под ударами советских войск гитлеровская коалиция начала быстро разваливаться. Опасение, что в результате создавшейся военной обстановки Советский Союз в состоянии без помощи союзников своими собственными силами оккупировать всю Германию и осуществить освобождение Франции, заставило Черчилля, противившегося до сих пор открытию второго фронта в Европе, согласиться на вторжение в Западную Европу. В июне 1944 г. союзники провели успешную высадку крупного десанта в Северной Франции. Гитлеровская Германия, как это и предвидел товарищ Сталин, оказалась зажатой в тиски между двумя фронтами и капитулировала.
Таковы факты, характеризующие решающую роль СССР в разгроме гитлеровской Германии и ее сателлитов. Эту роль СССР в деле победы хорошо понимал Франклин Рузвельт. При этом он не питал никаких иллюзий относительно подлинного характера политики Черчилля; он видел не только ее антисоветскую, но и антиамериканскую ориентацию. Рузвельт вовсе не был склонен к недооценке англо-американских противоречий. В беседах с сыном он характеризовал Черчилля как "старого тори, истинного тори".
Франклин Рузвельт критиковал также политику Чан Кай-ши, который вел войну против коммунистов, но не предпринимал никаких действий против японских захватчиков. Рузвельт высказывался за создание в Китае национального правительства с участием всех демократических сил, в том числе коммунистов. Он добился от Чан Кай-ши обещания, что такое правительство будет создано. Как известно, гоминдановские реакционеры, при поддержке "нового курса" американской внешней политики, нарушили это торжественное обещание и продолжают вести гражданскую войну в Китае.
Заключительную часть своей книги Эллиот Рузвельт посвящает современному положению в Соединенных Штатах. Он с осуждением говорит об усилении экспансионистских тенденций в американской внешней политике, о призывах проводить "жесткую политику" против СССР, о намерениях захватить стратегические базы во всех частях света, о нарушениях торжественно взятых на себя Америкой обязательств, о разжигании гражданской войны в Китае, об угрозах атомным оружием, о поддержке реакционных сил в Германии и Японии, о враждебной СССР пропаганде в реакционной печати.
Автор с тревогой взирает на кампанию за пересмотр устава организации Объединенных наций, видя в этих явлениях нарушение заветов Франклина Рузвельта, посягательство на дело мира, на коренные интересы американского народа. Он призывает американцев - всех, "кто верил в моего отца", объединиться для борьбы против происков реакции, для борьбы за мир и сотрудничество между народами, за возвращение Америки на путь, начертанный Франклином Рузвельтом. В этом - значение и ценность книги.
Справедливость требует отметить, что Эллиот Рузвельт нередко скользит по поверхности явлений политической жизни США и не вскрывает решающего влияния на нее финансовой олигархии - крупного монополистического капитала. Кроме того, его книга не свободна от субъективизма в характеристике Франклина Рузвельта, а также американских военных и политических деятелей, окружавших президента в то время. Но несмотря на имеющиеся в ней недостатки, она с интересом будет прочитана советским читателем, умеющим оценивать все внешнеполитические события под углом зрения борьбы за прочный, длительный и демократический мир.
С. Бушуев.
Посвящается всем, кто верил в моего отца.
Предисловие
Мой муж всегда проявлял интерес к истории и считал, что опыт настоящего должен служить людям руководством на будущее. Ему хотелось, чтобы каждый записывал свои впечатления и мысли; он надеялся, что это поможет достижению конечной цели - лучшему взаимопониманию между народами и созданию лучших средств сохранения мира.
Он был прекрасным семьянином и при всякой возможности старался, чтобы наши дети были при нем. Однако он не хотел, чтобы они пренебрегали ради него своими обязанностями. Их мнение по этому поводу всегда играло решающую роль.
Вот почему мужу часто, хотя и не подолгу, удавалось бывать в обществе своих сыновей, зятя и дочери, когда это не мешало их собственной работе. Он так стремился к общению с детьми, что взял с собой в Вашингтон в качестве секретаря нашего старшего сына Джемса, хотя ему и указывали, что это может поставить Джемса в невыгодное положение. Ему говорили, что возможны политические нападки, что родной сын в роли секретаря не будет ему так полезен, как другой человек. Все это подтвердилось, и Джемсу пришлось отказаться от своего поста; но мне кажется, что пока Джемс находился в Вашингтоне, его присутствие и совместная с ним работа давали моему мужу большое удовлетворение. Пожалуй, тот, кому не приходилось испытывать чувства одиночества, связанного с положением президента, не поймет, как много может значить постоянное общение с кем-нибудь из близких.
