С момента первого выхода книги в печать в 1979 году я переписывался со многими пилотами и вдовами пилотов. Они не то чтобы восхищались моей книгой, но, казалось, попросту были благодарны, что кто-то — совершенно посторонний человек — облек в слова то, о чем кодекс чести летчиков запрещает даже упоминать. А ведь именно это и является одной из самых необычайных и загадочных драм двадцатого столетия.
Том Вулф, август 1983 г.Прошло всего каких-то пять-десять минут… За это время ей позвонили все три женщины с одним вопросом: «Ты уже слышала — что-то произошло?!»
— Джейн, это Элис. Слушай, мне только что позвонила Бетти. Она слышала, там что-то случилось. А ты ничего не знаешь?
Именно так они и выражались, когда звонили… Она сняла трубку и передала это сообщение другим:
— Конни, это Джейн Конрад. Мне только что звонила Элис. Она говорит, что-то случилось…
Словечко «что-то» употреблялось в языке жен, для того чтобы не говорить на языке страшной правды. Джейн Конрад, которой едва исполнился двадцать один год, жила здесь недавно и знала обо всем этом очень мало — тем более что никто никогда об этом не говорил. Но день только начинался! А при таком окружении она, конечно, быстро всему научилась. И какую картину она себе представляла! Джейн была высокой и стройной, с пышными темными волосами, острыми скулами и большими карими глазами. Она немного напоминала актрису Джин Симмонс. Ее отец держал ранчо на юго-западе Техаса. Она поехала учиться на восток, в Брин-Мор, и там познакомилась со своим мужем Питом на вечеринке первокурсниц в клубе «Галф-Миллс» в Филадельфии. Он был тогда старшекурсником в Принстонском колледже. Пит был невысокий, крепкий, светловолосый юноша; он постоянно шутил. Его лицо каждую секунду было готово расплыться в широкой улыбке. Он просто излучал энергию, уверенность, joie de vivre. Джейн и Пит поженились через два дня после того, как он окончил Принстон. В прошлом году родился их первый ребенок, Питер. А сегодня во Флориде, в Джексонвилле, в мирном 1955 году, солнце пробивается сквозь сосны и в воздухе чувствуется дыхание океана. До океана и желто-белого пляжа меньше мили. Всякий проезжающий мимо может увидеть домик Джейн — словно сказочную избушку посреди сосен. Дом кирпичный, но Джейн с Питом покрасили кирпичи в белый цвет, и дом ярко сверкал на фоне зеленой стены сосен в тысячах солнечных лучей, пробивавшихся сквозь верхушки деревьев. Ставни они покрасили в черный, отчего еще сильнее выделялись белые стены. Дом был небольшой — всего тысяча сто квадратных футов, — но Джейн и Пит сами составляли строительный план, и этого пространства им более чем хватало. У них был друг-строитель, он помог сэкономить на кирпичах, так что дом обошелся лишь в одиннадцать тысяч долларов. Снаружи было солнце, а внутри все росло напряжение по мере того, как пять, десять и, наконец, почти все двадцать жен звонили друг другу, пытаясь выяснить, что же случилось, а на самом деле — с чьим именно мужем «это» случилось.
Через тридцать минут таких разговоров — а подобное здесь случалось нередко — жене начинает казаться, что телефон больше не находится на столе или на стене в кухне. Он разрывается прямо в ее солнечном сплетении. Но все же несравненно хуже было бы прямо сейчас услышать звонок в дверь. Правила очень строги в этом плане, хотя об этом нигде и не написано. Последние новости не должна сообщать женщина, и уж тем более по телефону. Дело нельзя испортить! — вот в чем суть. Нет, именно мужчина должен сообщить новость, когда придет время; мужчина, наделенный некоторой официальной или моральной властью, — священник или товарищ погибшего. Более того, он должен сообщить новость лично. Он подойдет к двери, позвонит и будет стоять неподвижно, как столб. Плохие новости он держит замороженными, словно рыбу. Поэтому все телефонные звонки жен были яростным и зловещим хлопаньем крыльев ангелов смерти. Когда придут окончательные новости, раздастся звонок в дверь — жена в такой ситуации смотрит на дверь широко раскрытыми глазами, словно бы это не ее дверь, — а за ней будет стоять человек… который пришел сообщить женщине, что, к несчастью, что-то случилось и сожженное тело ее мужа сейчас лежит в болотах, среди сосен или карликовых пальм, «обгоревшее до неузнаваемости». Каждый, кто прожил на авиабазе достаточно долго (Джейн к таким, увы, не относилась), понимал, что выражение «обгоревший до неузнаваемости» было довольно искусным эвфемизмом для описания человеческого тела, которое теперь напоминает огромную тушу домашней птицы, сгоревшую в духовке: темно-коричневую, лоснящуюся, покрытую волдырями. Причем сгорело не только лицо, волосы и уши (не говоря уже об одежде), но и кисти и ступни; а то, что осталось от рук и ног, невозможно разогнуть и имеет такой же темно-коричневый блестящий цвет, как и само тело. И этот муж, отец, офицер, джентльмен, эта отрада глаз матери, Его Величество Младенец каких-то двадцать лет назад — превратился в обуглившуюся массу с торчащими руками и ногами. Мой собственный муж — неужели они говорят о нем? Джейн не раз слышала, как молодые люди — и Пит в их числе — рассказывали о других молодых людях, которые «получили», «попали в штопор» или «треснули», но всякий раз речь шла о ком-то постороннем, не из их эскадрильи. И каждый раз в разговоре об этом они употребляли такие веселые жаргонные словечки, словно говорили о спорте. Что-то вроде: «Он промазал мимо второй базы». И все! Ни слова: ни в печати, ни в разговоре — даже на этом жаргоне! — об обгоревшем теле юноши, которое в мгновение ока покинула душа. Теперь можно забыть о всех улыбках, жестах, настроениях, заботах, смехе, хитростях, сомнениях, нежности и любящих взглядах — любовь моя! — а коттедж в лесу охвачен ужасом, и молодая женщина, сжигаемая нервной горячкой, ожидает подтверждения того, что сегодня она стала вдовой.
После следующей серии звонков вероятность того, что именно с Питом что-то случилось, значительно возросла. В эскадрилье было всего двадцать человек, и… над девятью или десятью из них могли уже хлопать крыльями ангелы смерти. Зная, что о несчастном случае сообщат не сразу, те мужья, которым удалось найти телефон, звонили домой, чтобы сказать: это случилось не со мной. И от таких сообщений напряжение, конечно, возрастало. Телефон Джейн зазвонил еще раз, и одна из жен сообщила:
— Нэнси только что звонила мне от Джека. Он в эскадрилье, говорит, там что-то случилось, но не знает, что именно. Он видел, как Фрэнк Д. и Грэг взлетали минут десять назад, так что с ними все в порядке. А ты ничего не слышала?
