Ознакомительная версия.
Там, под Мгой, были мощные укрепления и несколько штурмовых полков воевали. Драка была страшная. Несколько дней бомбили, бомбили… Говорили, что как на Мгу прилетаешь, то стрелка компаса во все стороны крутится — столько металла накидали. Там насыпь железнодорожная была, и пока выбивали немцев, ее всю перемесили.
Немецких истребителей там почти не было, но здорово били зенитки. Тяжелая зенитная артиллерия стояла в Синявино, и когда отбомбился, выводишь, и тут по тебе «фью-фью». Такие черные шапки…
Белов собрал молодых летчиков и сказал:
— Мы вас всех сразу на задание не возьмем. Будем по одному в строй вводить. Сегодня пойдем четверкой, и ты будешь четвертым. И главное для тебя — делать как я. Слушай радио. Дам команду: «Огонь!» — стреляй. Дам команду: «Сбрасывать!» — сбрасывай. Но главное для последнего в группе — держаться хвоста.
Третий боевой вылет, повреждения Ил-2 пятью 37-мм снарядами. Разбит руль глубины, разрушен правый лонжерон, вырвана правая пушка, сорваны задние бронелисты с кабины
Последнему чаще попадает. Вот и мне в первый день, на третьем боевом вылете, наделали пять дырок. Зенитка врезала. У немцев была 37-миллиметровая автоматическая пушка, кассетами заряжали. Немец надавил педаль и — «бух, бух, бух, бух, бух», и все в мой самолет.
Падал я до самого леса, выправил самолет над землей и полетел «раком-боком». Долетел до аэродрома и плюхнулся… Подходит к моему самолету Батя и говорит: «Поздравляю, будем считать боевым крещением. Если тебя в первый же день подбили, но не убили, значит, будешь летать до конца войны».
Мы сфотографировались. И тут мне говорят: «Отойди!»
И самолет мой трактором в кусты стащили… Жалко было до слез!
Я воевать продолжал на других самолетах, подменял тех летчиков, которые по каким-то причинам не летели на задание.
Со временем, когда самолетов в полку оставалось мало, командир комплектовал группу, человек пять-шесть, назначал руководителя, и они летели в Куйбышев. Я в таких командировках несколько раз был. Три аэродрома: Зубчаниновка, Смышляевка и Безымянка были заставлены новыми самолетами. Выбираем, облетываем и опять летим на фронт.
— Качество самолетов, изготовленных в Куйбышеве, было хорошее или техникам их приходилось переделывать?
— Полковым техникам доделывать ничего не надо было. При приемке я самолет осмотрю, капоты пооткрываю, управление проверю, на земле мотор погоняю. Если все по приборам нормально, то можно облетывать. Про качество я только после облета могу сказать. Тогда станет ясно, не кренится ли он, как мотор, как приборы работают, как гидросистема, как шасси убираются, щитки. Все в воздухе надо пробовать. После посадки расскажу технарю про замеченные дефекты: вот это надо подтянуть, и у руля глубины триммер подними немножко выше. Технарь все сделает. Потом я еще раз облетаю и говорю: «Во, теперь нормально! Теперь можно ехать на войну!» Такого, чтобы мне самолет не понравился, у меня не было.
— Вы перегоняли самолеты с завода несколько раз. Сколько времени занимал перегон самолета с завода в полк?
— С Куйбышева гоним, делаем посадку в Вологде. Там дозаправляемся, там ночуем. У нас никогда не было, чтобы из-за нехватки бензина при перегонке задерживались. Из-за погоды — это бывало. В Вологде сидели. Решение принимает руководитель перелета, это был, как правило, командир эскадрильи. Если погода плохая, там ночуем. Там, кстати, был завод пивной, и пивко хорошее. А в следующий раз мы садились уже в полку. Нас всегда сопровождал какой-нибудь Пе-2. Он впереди, а мы кучей сзади.
— На фронте погода сильно влияла на ваши действия?
— Конечно, оборудование нашего аэроплана было рассчитано только на визуальные полеты.
— А в мемуарах летчики-штурмовики пишут: «Лишь бы аэродром не развезло. Туман, снег, дождь, все равно летим работать по целям. Скорость у Ил-2 небольшая, можно сесть в любую погоду». «Если дождь, — я форточку открыл, голову высунул и землю вижу». Вот такое мне летчики рассказывали.
— Голову высунул? Ага, вынь морду: голова «фьють», и отлетела, сзади осталась… Такого я не знаю. Если форточку откроешь, то, конечно, видно в левую сторону… Но по плохой погоде не летали. (Во всех документах командиры полков указывали, что Ил-2 для полетов в плохую погоду — дождь, снег, туман и т. д. — не пригоден, слеп и т. п. — P.O.)
— Когда Вас можно было назвать настоящим штурмовиком: когда начали видеть воздух и землю, стрелять не туда, куда ведущий стреляет, а конкретно по целям? Сколько на это времени потребовалось?
— К этому надо привыкнуть. Знаете, вот, чтобы этому научить, нас специально и ставили последними.
Когда несколько раз слетаешь, то начинаешь и хвост ведущего, и цель видеть. Начинаешь понимать и разбираться в обстановке, наверное, вылетов после восьми-десяти. Почувствуешь, что и по тебе бьют. И к этому нужно привыкнуть. И тогда уже обращаешь внимание, где цель, куда стрелять, где бомбы кинуть. (Считалось, что летчик молодой, при налете до 10 боевых вылетов. — P.O.)
— С каким вооружением Ваш первый самолет был?
— Две пушки 23-миллиметровые и два пулемета ШКАС.
— У Вас до конца войны оставался ПБП1Б? Ну, этот — лампочка со стеклышком? Или у Вас была насечка на лобовом стекле?
— Я понял вопрос. Прицел в кабине стоял. Стеклышко перед самым носом, у стекла. Полосы по стеклу… Подробнее не смогу: это было шестьдесят лет тому назад.
— Какая у Вас была боевая нагрузка?
— Максимальная нагрузка — шестьсот килограммов. А когда мы на Карельском перешейке работали по линии Маннергейма, по две бомбы по двести пятьдесят килограммов возили. Там были такие мощные укрепления, что и двести пятьдесят маловато…
— На каких высотах Вы ходили на бомбометание?
— Шестьсот-восемьсот метров, это наша стандартная высота. А бомбить и стрелять снижаешься до высоты двести-триста метров. Но было и иначе: смотря какая цель, как прикрыта… Много могло быть «но…».
— Об эффективности «рсов» на Ил-2 высказываются разные мнения. В Вашем полку «рсы» считались эффективном оружием?
— А почему же не эффективное? РС-82 и PC-132 — воздушная «Катюша», хорошее оружие. По четыре на крыло. Всего восемь штук. Если «рс» целенький, хорошенький и у него хвостовая часть-стабилизатор не погнута, то попасть им можно достаточно точно. Около 3–5 метров от точки прицеливания. А если с дефектом, то он «фьють», и мимо, только что не в обратную сторону…
— Какое вооружение штурмовика Вы лично считали наиболее эффективным?
Ознакомительная версия.
