Я реагировал быстро и «дал им знать» следующее:
– Начало «кувр-фё» – комендантского часа – в десять. Не возражаю, – в конце концов, стояла середина лета и темнело поздно. – К завтрашнему утру мне понадобится печать, чтобы ставить ее на разрешения на горючее и на «лессе-пассе». К тому времени я смогу уведомить вас о том, какими дорогами можно будет пользоваться, не осложняя передвижения наших войск.
– Предоставьте мне список докторов и поставщиков всего необходимого – тех, кому, как вы сочтете нужным, понадобятся все соответствующие документы для осуществления их деятельности.
– Я буду находиться тут с восьми часов утра и рассчитываю на вашу поддержку.
Автомобильное движение почти прекратилось, однако некоторые солдаты, по всей видимости, бойко торговали казенным армейским топливом из-под полы. На данном этапе, однако, меня это не беспокоило.
Мне хотелось выяснить у Роммеля или у командования армии, какими дорогами нельзя будет пользоваться гражданским. Ночью из дивизии мне сообщили о некоторых дорогах на север, которые будут открыты.
Когда я вернулся в гостиницу, мне дали специальное издание местной газеты, в котором сообщалось о моих задачах, месте расположения моего рабочего кабинета и времени вступления в действие комендантского часа.
После того как я вновь поужинал на террасе, капитан нейтрального судна явился ко мне и спросил, может ли он выйти в море. Вновь передо мной оказалась проблема, разрешить которую представлялось возможным только дипломатическим путем или же через командование армии. Я спросил соответствующих инструкций и получил ответ: «Корабль должен оставаться в порту города Бордо до его (порта) передачи в наше распоряжение. Дальнейшие приказы получите позднее».
Поскольку капитану все равно пришлось оставаться в гавани, он на следующий день пригласил меня на борт своего судна, посидеть в офицерской столовой, точно в мирные времена, выпить виски, вкус которого я давно забыл. Меня ожидали приятные перемены.
Наутро я поехал в штаб – на сей раз без сопровождения полковника. Я не верил глазам. Сотни гражданских лиц выстроились в очередь для получения «laissez-passer». Среди просителей находилась одна почтенная старушка, которую мне представили как госпожу Лиоте. Она была вдовой прославленного маршала Лиоте, сыгравшего громадную роль в покорении Марокко и считавшегося национальным героем.
– Mon Capitaine, я уже немолода и хотела бы поскорее добраться домой. Не были ли бы вы так любезны выдать мне «laissez-passer» и наряд на горючее? Была бы очень вам обязана.
Что должна была чувствовать эта пожилая дама, которой приходилось просить об одолжении молодого немецкого офицера, воевавшего против ее страны?
Я без колебаний выдал ей все необходимое и снабдил памяткой относительно того, какими дорогами разрешается пользоваться. Она тепло поблагодарила меня. В глазах ее я не заметил ни тени ненависти, скорее понимание – осознание того, что есть вещи на свете, которые ни я, ни она не в силах изменить.
Дорожную карту размножили гектографом и выдали экземпляры всем тем, кому предоставили разрешения на выезд. По моей просьбе на топливный склад отправили немецкого представителя для надзора за отпуском горючего. День ушел на выдачу документов и ответы на вопросы. Мне здорово помогал Кардорф, и оба мы искренне обрадовались, когда во второй половине дня получили возможность вернуться в гостиницу с тем, чтобы потом отправиться выпить виски с капитаном корабля.
Отъезд Петэна в Виши запланировали на следующий день. К сдаче города тоже все было готово, так что оставалось самое большее два дня непривычной работы.
Вечером наш «мавр» в отеле принес нам кофе.
– Как вы полагаете, – спросил я Кардорфа, – не пойти ли нам куда-нибудь в город и выпить?
Он счел предложение дельным, мы погрузились в вездеход и отправились к ратуше, рядом с которой, по нашим подсчетам, должен был находиться бар.
Город казался совершенно вымершим. Тут до нас вдруг дошло, что мы сами установили начало комендантского часа – десять часов. А время перевалило уже за четверть одиннадцатого. Что было делать?
Затем мы заметили экипаж – один из тех, которые являлись в то время основным транспортным средством в городе. Возница спал в козлах.
– Monsieur, – обратились мы к нему, тормоша. – Эй, мсье!
Он увидел форму и очень перепугался:
– Mon Général, у меня семья! Я просто заснул, господин генерал!
Мы успокоили его:
– Все в порядке. Скажите нам только, где сейчас можно достать выпивки?
– Нет, мсье, все закрыто из-за «couvre feu», все боятся нарушить его. Есть еще, правда, «maison serieuse» [33] , но я не знаю, откроют ли там вам.
Мы и понятия не имели, что такое «мезон серьёз», но чувствовали себя готовыми на риск. Посему мы попросили возницу показать нам путь к вожделенной выпивке. Улица становились все у́же, райончик, в котором мы очутились, выглядел все более сомнительным. То там, то тут, казалось, за нами наблюдали из-за щелок между шторами. Положение наше стало совсем неприятным.
– Куда вы нас ведете, мсье?
– Voilà – мы уже пришли.
Он поднялся, подошел к двери и постучал. Появилась пожилая женщина.
– Милости прошу, женераль, – как и извозчик, она на всякий случай изрядно повысила меня в звании. Чего не сделаешь ради собственной безопасности!
Я недвусмысленно дал понять вознице, чтобы он дожидался нас, если ему жизнь дорога.
Не успели мы переступить порог заведения, как тут же поняли, что означает «maison serieuse». Мы попали в бордель – разумеется, во французский бордель. Обстановка была прекрасная, мадам лучилась любезностью, девушки ее производили впечатление.
– Мадам, – начал я, стараясь объяснить ситуацию, – вплоть до передачи города мы являемся уполномоченными представителями немецкой стороны в Бордо. Все, что мы хотели, – немного выпить, но оказались в нелепом положении из-за комендантского часа, который сами же и установили.
– Добро пожаловать. Давайте выпьем по бокалу шампанского за окончание войны. Наша женская доля – скорбеть и плакать.
После четверти часа оживленной беседы, посвященной тому, за что стоит и за что не стоит воевать, мы покинули гостеприимный дом, уходя заверив хозяйку, что непременно порекомендуем ее заведение местному немецкому штабу. Она искренне обрадовалась и вручила нам свою визитку.
Наш возница опять спал, однако, слава богу, был на месте.
Мы неспешным шагом поехали обратно к ратуше, где стоял в ожидании наш вездеход. От денег возница отказался. Когда я все же всучил ему деньги, причем довольно приличные, он изрек:
– А немцы не так уж плохи, совсем не такие, какими мы их считали. Буду ждать вас на этом месте, мон женераль, каждый вечер до комендантского часа. Вдруг да еще пригожусь вам, – сказав это, он, довольный, уехал.
