Когда завершились первые часы этого великого движения — город был освобожден от тревоги, внушаемой двумя сдавшимися крепостями, — слабость моего отряда не могла быть долее скрываемой, и мысли о будущем стали устрашать предводителей восстания, они пришли, с тем чтобы задать мне следующие вопросы:
Какими средствами вы надеетесь защитить нашу свободу?
Каковы ваши военные планы? И каковы замыслы союзнических государств касательно нашего политического существования? Я запросил у Генерала Винценгероде о том, какого рода речь я должен держать перед голландцами; он мне ответил, что намерения Императора касательно этого ему совершенно неизвестны.
Тем не менее ответить было необходимо без колебаний; малейшая неловкость в моем поведении, малейшая нерешительность разрушили бы все доверие города и превратили бы мою экспедицию в партизанский налет, лишенный определенности и последствий.
Я отвечал: средством защиты вашей свободы является мой отряд, малочисленность которого я не стал скрывать; я объявил также об обстоятельствах, обязывающих Бюлова поддержать это предприятие, я сказал о высадке английских войск, которые, как только сойдут на берег, немедленно поспешат на помощь; о патриотизме голландцев и о неприятеле, захваченном врасплох.
Мои же военные планы заключаются в том, чтобы рискнуть всем для вашей свободы.
Что касается замыслов союзнических государств касательно политического существования Голландии, я имею приказ узнать желания нации, оказать помощь в их осуществлении и сообщить о них Императору. Таким образом, я спрашиваю вас: чего вы хотите? Они мне отвечали: возвращения Принца Оранского. Только этот дом может гарантировать нашу независимость. Было постановлено немедленно отправить депутата к Принцу, чтобы умолять его вернуться и возглавить свой Народ{92}. Несколькими годами раньше этот же самый народ сделал все, что в их силах, чтобы избавиться от семьи Принца.
Принц уже имел сведения о том, что происходило в Амстердаме, и ожидал только благоприятного момента, чтобы покинуть свое убежище в Англии.
Тем не менее, зная, что наши армии находятся в Франкфурте в бездействии, что ведутся переговоры с Наполеоном, и находясь в полном неведении относительно политических настроений кабинетов министров и намерений Императора, я был охвачен беспокойством при мысли о том, что мною было сделано и обещано.
Я отправил курьера в Франкфурт, чтобы сообщить Императору о моем входе в Амстердам, и написал также Генералу Бюлову, прося считать меня под его началом, если он намерен продолжать начатую нами операцию.
Надежды мои исполнились. Неприятель, узнав о нашем приходе в Амстердам, предположил, что отряд мой более многочисленен, чем было на самом деле; и при виде сильной колонны, приближающейся к Утрехту, в уверенности, что вся Голландия последует примеру столицы, начал отступление, в спешке переправился через Лех и Вааль и оставил без защиты местность по эту сторону обеих рек.
Генерал Князь Жевахов остался в Утрехте; под предводительством Генерала Сталя казаки преследовали французов, отступающих к Вику и Вианену, под предводительством полковника Нарышкина казаки направились занять Роттердам и приготовиться там к переправе через эти реки.
Генерал Бюлов, приближаясь к Утрехту, чтобы принять там командование над кантонистами и голландскими волонтерами, окружил Наарден и Девентер.
Я отправил Майора Марклая с его отрядом в Гельдер, чтобы получить сведения через него о передвижениях флота адмирала Вергюеля. Этот отличный офицер сумел принудить адмирала к сдаче; последний, опасаясь за часть своего экипажа, составленного из голландских матросов, оставил крепость Гельдер, где им было покинуто 10 орудий. Он также заключил капитуляцию с Майором Марклаем, согласно которой он обязывался не предпринимать никаких действий, если ему будет позволено по-прежнему покупать свое продовольствие.
Несомненно, впервые в истории отряд казаков вел переговоры с Адмиралом.
Было объявлено о прибытии Принца Оранского; друзья семейства поспешили к нему навстречу, и Амстердам приготовился встретить своего правителя, избранного по праву рождения и по волеизъявлению народа.
Все население этого огромного города вышло встречать Принца и заполнило улицы и площади. Русская гвардия{93} находилась у дверей Дворца, казаки шествовали перед каретой, я ожидал Принца со всеми офицерами и городскими властями внизу лестницы. Выходя из кареты, Принц с трудом удержался на ногах из-за народа, который толпился вокруг него, я устремился к нему навстречу и протянул руку, чтобы помочь ему пробраться сквозь толпу и войти во Дворец. Принц показался на балконе, и шум восклицаний возобновился с удвоенной силой. Он был расстроган этой сценой, но можно было легко увидеть, что ему трудно осознать высоту своего нового положения и оценить этот момент.
Принца сопровождал Английский посол, господин Кланкарти{94}, который и сообщил мне о планах своего правительства относительно Голландии; этот откровенный разговор вполне успокоил меня насчет моих политических предприятий.
Вечером Принц, посол и я вместе сели в карету и отправились в театр. Принц был принят там с шумным восторгом; во всем было видно мощное настроение нации, которая не утратила чувства своей свободы. Голландцы, не имевшие до сих пор привычки видеть в Принце своего главу, теперь воздавали должное первому гражданину Государства; их восклицания были не выкриками слуг, но являлись свидетельством их выбора, указывающим наиболее достойного человека для спасения Государства. Это поражало и придавало величие происходящему. В это время Генерал Жевахов получил приказ сдать пост направляющимся к Утрехту пруссакам и выступить на Роттердам, куда я направил оставшуюся часть моей пехоты.
Генерал Сталь перешел Лех и выставил свои пикеты у Бомеля и Горкума.
Намереваясь присоединиться к своему отряду, я остановился в Ле, чтобы принять участие в военном совете, в который входили Принц Оранский, Генерал Бюлов, английский посол и я. Они считали, что не следует ничем рисковать, а надо попытаться принудить крепости к сдаче. Как только пришел мой черед высказать свое мнение, я объявил, что имею в мыслях всем рискнуть, что я намереваюсь перейти Вааль и попытаться воспользоваться замешательством неприятеля, чтобы занять крепкую позицию на левом берегу и тем обеспечить наши движения и удалить войну от центральных областей Голландии. Это предложение необыкновенно понравилось Принцу и послу; Генерал Бюлов сначала долго не соглашался, затем пообещал прикрывать мое наступление, выслав несколько батальонов для защиты моего передвижения вблизи гарнизона Горкума.
