Ознакомительная версия.
Государственный гений Петра I проявился в том, что он упорно, преодолевая огромные трудности, превращал Россию в морскую державу, имеющую выход и в северные, и в южные моря. В 1703 году он основал Санкт-Петербург, приблизив этот новый культурный центр страны к Западной Европе географически. Победоносно завершив Северную войну, Петр присоединил к России прибалтийские земли с городами Ригой и Ревелем (Таллинном). В октябре 1721 года была провозглашена Российская империя, а Сенат присвоил Петру Алексеевичу титулы Великого, императора и Отца Отечества.
Петр I поощрял развитие заводов и мануфактур, провел административную реформу и укрепил чиновничество, подчинил церковь государству. Конечно же тяготы войн и преобразований тяжким бременем легли на крестьян. Но, как верно отметил выдающийся историк С.М. Соловьев, «великий человек не может делать ничего не по мере сил и потребностей народных; если увлечется как человек, сделает иначе, погибнет дело его если перейдет меру сил народных – дело в это время не устоит, им отстранится, или подвергнется ограничениям, но если оно согласно с дальнейшим развитием народа и с его пользой, то служит примером для будущего… Великий человек не может ничего сделать без народа… Только великие народы могут иметь великих людей». По его словам, Петр I «завещал нам науку и труд».
Результаты бурной деятельности Петра Великого оказались плодотворными еще и потому, что преемники, в первую очередь рассудительная и деловитая Екатерина II, подхватили и развили его начинания.
«Великим счастьем русского народа, – писал В.И. Вернадский, – было то, что в эпоху перестройки своей культуры на европейский лад он не только имел государственного человека типа Петра I, но и научного гения в лице Ломоносова». Но ведь великие личности не возникают сами по себе в результате счастливых и случайных генетических комбинаций. Такие люди появляются, когда есть в них насущная потребность, когда народ и общество дозрели – как плодотворная почва – до того, чтобы вырастали именно гении, а не буйные и хищные сорняки.
Имя его стало поистине легендарным. Тем трудней разглядеть за легендарной фигурой, овеянной славой и усыпанной, как блестками, анекдотами, незаурядную личность гениального полководца.
Александр, сын Василия Суворова, родился в Москве 30 ноября (12 декабря) 1730 года. Отца в ту пору отчислили из гвардии, сделав прокурором в полевых войсках, а там и вовсе перевели в штатские – коллежским советником. Мальчик не подавал никаких надежд на сколько-нибудь успешную военную карьеру: оставался меньше и слабей своих сверстников. А ведь имя-то ему дано было не без надежды, что станет он действительно «александром» (по-гречески «защитник людей»). У него рано появились два героя, которым хотелось подражать: Александр Македонский и Александр Невский. О них рассказывала ему мать. Она пояснила, что не были они подобны богатырям, а отличались прежде всего мужеством и умом: «Ты же знаешь, сынок, как юный Давид победил великана Голиафа. В уме больше силы, чем в руках».
Более всего он полюбил книги, в которых рассказывалось про сражения и военные подвиги. Узнавал о Юлии Цезаре, Ганнибале, принцах Конде и Евгении Савойском, короле Карле XII, императоре Петре I. Чтобы подготовиться к военным баталиям, научился скакать на лошади, преодолевая препятствия, плавать; спал даже зимой при открытом окне, по утрам обливался холодной водой, не носил теплого белья. Летом в деревне организовал потешные бои со сверстниками. Зная, что не одолеет противников силой, прибегал к внезапной атаке, проявлял ловкость, напор, упорство.
Первый документ, подписанный Александром Суворовым, адресован «Всепресветлейшей Державнейшей Великой Государыне Императрице Елисавете Самодержице Всероссийской Государыне Всемилостивейшей»: «Бьет челом недоросль Александр Васильев сын Суворов, а о чем тому следуют пункты: 1. Понеже я в службу Вашему Императорскому Величеству еще нигде не определен. 2. Имею желание служить… в лейб-гвардии Семеновском полку… солдатом… Октября 1742 году».
Просьба его была удовлетворена. С этого момента официально началась его служба, фактически проходившая в домашней обстановке. Отец помог осваивать основы фортификации. По-прежнему любимым чтением Александра оставались книги, посвященные деяниям полководцев и военной истории. Кроме того, с помощью учителей он изучал геометрию и тригонометрию, географию, философию (по Лейбницу и Вольфу); совершенствовался в знании иностранных языков. В своем стремлении к военной карьере ориентировался на правила чести и патриотизма, мечтая не только прославиться, но и прославить отечество. Это важное обстоятельство. В противном случае он старался бы выслуживаться, а не служить верой и правдой. Выбрал он самый трудный путь к почти недостижимой для него цели, учитывая его незавидные физические «данные» и отсутствие влиятельных при дворе покровителей.
Вот высказывание Александра Васильевича: «Самонаблюдение (т.е. самовоспитание, самообладание) и самолюбие суть различны: первое поведено Богом, второе – в начале испорчено гордостью… Большая часть философов их мешают и сажают себя в бутылку среди общества, где их кормят миндалями. Великодушие связало нас с обществом теснее: мы его члены, должны ему себя жертвовать, устраивать к тому наши способности». Это он писал не в назидание потомкам, а в частном письме другу. Он никогда не был «испорчен гордостью» и не изолировался от общества, народа «в бутылку» с тем, чтобы его «кормили миндалями». Суворов своей жизнью и деятельностью демонстрировал редкое отрешение от личных благ и интересов, ибо делил с подчиненными все тяготы и опасности войны, никогда не жалел себя.
В декабре 1747 года он отправился в Петербург с двумя крепостными для прохождения действительной военной службы. Удостоился зеленого солдатского мундира с капральской нашивкой. Помимо обязательной муштры, парадов и учений, им приходилось выполнять различные работы и нести караульную службу. Состоятельные дворяне предпочитали освобождать себя от тяжелых работ (их выполняли крепостные), стараясь не пропускать увеселений, столь популярных при дворе Елизаветы Петровны. Александр Суворов был исключением: самостоятельно тянул нелегкую солдатскую лямку, не давая себе снисхождения.
Однажды, когда он стоял на часах у Монплезира в Петергофе, мимо него проходила императрица. Она обратила внимание на небольшого, но подтянутого бравого солдата и спросила, как его зовут. Он отрапортовал. Она вынула рубль и протянула ему. Он ответил:
– Согласно уставу караульный не должен брать денег!
Ознакомительная версия.
