18. 3. 65
Дорогие мои мама, папа, Биби и Идо!
Кончились учения, и мы вернулись на базу. После пяти недель, проведенных в сухом и безводном Негеве, вернулись к зелени и апельсиновым плантациям центрального
района страны. Сейчас момент полного отдыха. Наконец- то я лежу в постели, в чистой одежде, дочиста вымытый. Большинство ребят еще не вернулись с ужина (наконец- то за столами и из чистых мисок), в палатке играет транзистор, а снаружи еще достаточно света для письма.
Гоп! Как раз в эту минуту объявили, что через час – проверка боевой готовности. Это значит, что в эту субботу, после стольких дней без отпуска, мы, возможно, не попадем домой. Посмотрим. ›
О многом я хочу рассказать в этом письме. Сначала опишу события последней недели. В четверг утром, в 4.00, упаковали снаряжение, разобрали палатку и покинули лагерь в Негеве. Ехали на грузовиках до Рош-Зо- хар и оттуда прошли, ориентируясь на местности, до Эйн-Геди. Шли небольшими группами, с легким снаряжением и заряженным оружием. Я познакомился с Иудейской пустыней, совершенно новой для меня местностью. Пересохшие реки там так глубоки, что идти по их руслу невозможно, приходится подыматься до горных хребтов. Вдоль каждой "реки" вздымаются под прямым углом к небу гигантские утесы. В каждом вади – прекрасные водопады, и все зрелище – мощно и величественно. Иногда приходилось спускаться с гор в вади, а в некоторых местах мы за полтора часа продвигались только на 5 метров. Судите сами, как трудно там двигаться. И в прошлые топографические походы, и в этот раз я был руководителем группы – то есть ответственным за вверенных мне людей и – в случае разногласий – решающим, как продвигаться. Ориентируюсь я хо' 'но. В четверг вечером добрался первым из всей роты › ночевки.
Некоторые застряли на скалах и назавтра пришлось их вызволять. В высшей степени опасное дело эти походы, если не ориентируешься на местности.
В первый день похода прибыли .‹ Масаде. Подошли к ней не со стороны моря, а с запада, с гор. Карабкались по могучим горам, как вдруг на фоне Мертвого моря предстал перед нами во всем великолепии утес Масады. Когда видишь Масаду, то понимаешь, почему так трудно было одолеть ее защитников.
Субботу провели в Эйн-Геди и назавтра поехали на двухдневные, завершающие всю серию, умения. Начались они с наступлением ночи прыжками с самолета и полетом на вертолетах. После этого пешком прошли до места назначения, и в 12.30 ночи послышался огневой оркестр, а за ним последовал штурм. Затем до утра окапывались, а назавтра шли от Маале-Акрабим до Орона (фосфатных заводов) – изнурительным маршем, таща на себе тяжелое снаряжение.
Сейчас объявят, пойдем ли мы сегодня домой.
19.3.65
Итак, разрешение получено. К вечеру прибыли вертолеты, и только мы стали на них погружаться, как вдруг объявляют о какой-то технической неполадке и "небольшой" поправке к плану, т. е. вместо того, чтобы лететь на вертолете к ближайшему аэродрому, а оттуда – на самолете на север, придется вернуться и пройти весь путь пешком. Еще одна ночь без сна. К утру прибыли на место, и, по правде говоря, прошлись недурно, и состояние духа было хорошее. Продукты и воду нам всю дорогу спускали на парашютах, и если вначале еды не хватало, то сейчас ее в избытке. Посмотрели бы, сколько каждый солдат тащит – впервые такое изобилие!
26. 3. 65
Любимые мои папа, мама и брат!
Г-н и г-жа Бармейер собираются на той неделе месяца на три в США. Уверен, что захотите с ними встретиться. Дам им ваш адрес и постараюсь, как только узнаю, сообщить о дне их отъезда.
4-го апреля состоится четырехдневный марш на Иерусалим, мы примем в нем участие как представители парашютных войск. Готовились к маршу. За последние 4 дня прошли километров 150. Мне так легко сейчас глотать расстояния, что я даже не чувствовал, как иду. А расстояния были приличные, и скорость – просто убийственная.
Получил твое прекрасное письмо, папа, и так захотелось увидеть твою книгу законченной и напечатанной.
Рад был узнать, что ты остаешься на этот год в Америке и, как видно, на несколько последующих. Думаю, что там тебе легче работается (если вообще это возможно, сказать по правде, я еще тебя не видел всерьез отдыхающим) . Может быть, теперь, когда оставишь навсегда энциклопедию и будешь только преподавать и писать, найдется больше времени для отдыха.
Как я понимаю, Биби, ты решил кончать гимназию в Америке. Мне кажется, это шаг правильный, но мы еще на эту тему поговорим, когда вы приедете. Ты приходишь в конце концов к правильным решениям, Биби. Поскольку тобой руководит здравый смысл, а делаешь ты то, чего действительно хочешь, то о своих поступках ты никогда не пожалеешь, как и я не жалею о том, что я в армии. Хотя сейчас, глядя назад, я вижу, что, может быть, все-таки следовало сначала учиться. Но если бы я не мобилизовался, то, наверное, жалел бы о том, что не поступил так, как считал правильным. Эти два года для меня не пропали. Что-то я в армии получаю, узнаю о жизни нечто новое, чего иначе бы не узнал. А если я уже в армии, то рад, что выбрал именно парашютные войска. Потому что если желаешь получить от службы максимум пользы и сделать это наилучшим, на мой взгляд, образом, то следует идти самым трудным путем. А это, без сомнения, путь тяжелый.
14. 4. 65
Любимые папа, мама и братья!
В настоящий момент я занимаю пост заместителя начальника караула, самая легкая из всех караульных должностей. Я должен только сидеть у стола и отвечать на телефон, который не звонит никогда. Исключительная возможность писать письма. А кто столь безумен, чтобы ею не воспользоваться?
За это время я запутался в проблеме, с которой сталкивается каждый солдат по окончании курса младших командиров. Став младшим сержантом, он должен выбрать – идти ли на офицерские курсы или оставаться командиром отделения и закончить службу в чине сержанта.
Чтобы понять проблему, следует учесть, что для получения офицерского звания ты обязуешься прослужить дополнительно 3-4 месяца. Хотя денежный вопрос меня не беспокоит, но можно и его принять в расчет. Офицер получает 400 – 500 лир в месяц, а расходы у него нулевые. Есть у проблемы еще несколько аспектов, о которых следует подумать. Мне важно знать, когда начинается учебный год в Израиле и за границей, и выяснить, не должен ли я сдавать какие-нибудь экзамены, потому что в качестве ли младшего или просто сержанта у меня не будет времени заниматься. Будучи же офицером, я хотя и смогу выкроить немного времени, но при этом так или иначе придется отложить занятия на год.
Конечно, работа офицера в армии интереснее и привлекательнее всякой другой, велико и очарование самого звания. В парашютных войсках существует в отношении офицеров дополнительная проблема. Из тех, кто идет на курсы, не все по окончании их возвращаются в свой батальон. Часть направляют в качестве инструкторов в Голани, в танковые войска и др. Только обязавшись прослужить лишний год, парашютист может быть уверен, что вернется в батальон. И у того, кто не подписал такого обязательства, шансов, по сравнению с подписавшим, – меньше. Если же солдат кончает курсы с отличием, его могут назначить инструктором последующих наборов на курсы. Если я стану офицером, то шансы мои быть инструктором в батальоне или на курсах весьма велики, если даже подпишусь я только на три месяца. Последнее соображение, о котором не думает никто и которое я принимаю в расчет, это проблема службы в резерве. Офицер ежегодно служит значительно больше сержанта. Многие, правда, считают, что служба резервистов нарушает монотонность гражданской жизни, придает ей интерес и яркость, но меня такие соображения не увлекают. Не представляю, чтобы мне было скучно и неинтересно в гражданской жизни. Если таково положение других, то тем хуже для них!
