Надя сразу же провела его в кухню с окнами в сад. Электричество было отключено, видимо, опасаясь грабителей, хозяйка вывинтила пробки. Надя помнила, где находилась 25-линейная старинная керосиновая лампа, и, открыв еще одним ключом комнату, попросила Волка посветить ей спичкой. Лампа стояла тут же, у двери, на маленьком столике, куда Надя ставила торт, приезжая к Варваре Игнатьевне.
Нетопленный дом выглядел холодным, неприветливым и зловещим. Она вышла в сени, захватила охапку сухих дров и растопила кухонную плиту. Волк сел у стола, мрачный и насупленный.
— Когда тетка должна приехать?
— Да вот, с минуты на минуту.
— Холодрыга зверский, хоть чаю согрей!
— Воды нет, пойдете за водой?
— Далеко?
— Колонка за углом, темно там!
— Давай ведро!
— Вы тише громыхайте, соседи услышат, подумают, воры без хозяйки залезли!
— Какие соседи? Трущоба… — недовольно буркнул Волк.
— А я и не говорила, что тут дворец, могу проводить обратно!
Волк схватил ведро и отправился на колонку. Надя прислушалась к его шагам и, когда бешено залаяла соседская собака, быстро достала из сумки завернутую в свой белый пуховый платок бутылку водки и запихнула в кухонный шкаф. Плита, весело потрескивая сухими поленьями, дружно разгорелась, и не прошло часу, как в кухне стало тепло, а на раскаленной докрасна плите сердито шипел чайник. Надя вышла в сени и отворила дверь в сад.
— Ты куда? — спросил Волк.
— Надо! Сейчас вернусь.
Она вышла через заднее крыльцо и посмотрела на кухонное окно, закрытое ставней. Свет пробивался едва заметными ниточками. Затем обошла дом кругом через огород и, отодвинув в сторону две планки, пролезла через забор на улицу. С улицы дом казался мертв и необитаем. Она крадучись поднялась на крыльцо, продела в петли замок и защелкнула его. Тем же путем вернулась обратно.
Свою хозяйственную утварь тетя Варя отнесла на сохранение к соседям, и чай пить пришлось из алюминиевой кружки и граненого стакана, который служил для зубных щеток. Надя достала из сумки колбасу, сыр и белый батон, выложила на стол и порезала старым, ржавым ножом, других не было. Волк тоже открыл свой портфель, там оказались кое-какие консервы и бутылка водки.
— Что это еще? Зачем водка! — сердито спросила Надя.
— Для сугрева! Промерз до последней косточки! — миролюбиво ответил он.
— Вот что! — недовольно сказала она. — Если тетя Варя нас застанет с водкой, выгонит тотчас!
— А мы не пойдем! — сказал с улыбкой Волк, и красивое лицо его стало сразу и добродушным и приветливым.
«Какая обманчивая внешность, — ужаснулась Надя — Улыбнулся — и на человека похож, а ведь оборотень, волк!».
— Я за вас ручалась, Валерий!
— А ты поди дверь запри, успеем убрать со стола!
— Ну-ка, взгляните, сколько времени, — попросила она, наливая кипяток в кружку и стакан.
— Без пятнадцати десять!
— А, пожалуй, она завтра приедет. Шофер побоится четыреста километров на ночь ехать!
— Каких четыреста? — встревожено забеспокоился Волк.
— Таких. Считайте, почти двести сюда, да столько же обратно. Дорога плохая, машину пожалеет. Да приедет! Куда она от своего дома денется, — уверенно сказала Надя.
Он уже откупорил бутылку и шарил глазами по столу, куда бы налить. Не обнаружив никакой посуды, выплеснул прямо на пол чай из кружки и Надиного стакана и разлил водку.
— Я водку не пью, мне категорически запрещено, я петь учусь.
— Знаю, слышал! Но трохи можно! За компанию, говорят, жид удавился!
— Ладно уж! — согласилась она, — за исполнение желанья, так и быть выпьем. — Но тотчас в испуге вскочила. — Слушайте, а дверь-то у нас не заперта!
— Тьфу, леший тебя дери! Я думал, что… Иди, запри!
— Вы идите! Там темно, я боюсь, — с виноватым видом сказала Надя и подала ему ключи. — На улицу не выходите… Вот этим запрете.
Волк взял ключи и, чиркая спичкой, пошел запирать дверь, натыкаясь в коридоре на стены. Надя мгновенно выплеснула водку в ведро с водой и зачерпнула воды.
— Ключи не потеряйте, — предупредила она, когда Волквернулся. — Вон, в шкаф положите, на полку. Тетя Варя всегда там ключи кладет.
— Ей! — воскликнул он, отворив створку шкафа. — Тетка твоя не только ключи сюда прячет! А говоришь, старуха не пьет, для чего тогда водку держит?
— Для огорода! Весной за водку вам огород пахать будут. Она огород хороший сажает, огурцов одних пропасть! Где-то тут, в подполе у нее, только я не полезу, хоть убей! Боюсь!
— Эх ты! Горе-бандитка, темноты боишься! — снисходительно произнес он.
— Кто же вам сказал, что я бандитка? Анна? — нахмурив
брови, обиженно воскликнула Надя.
— Какая Анна?
— Анна Вейгоца, подружка ваша…
— А ты откуда знаешь Анну? — насторожился Волк, впиваясь в нее глазами.
В неверном свете керосиновой лампы Наде почудилось, что глаза его сверкнули, как два красных угля. «Держись», — шепнул бес.
— Да ты что, Василь, очухайся! В прятки со мной вздумал играть? Я же от Анны все про тебя знаю, еще когда и в глаза не видала! — воскликнула она, переходя с ним на «ты».
— Что знаешь? — спокойно спросил он, но Надя всем своим существом ощутила явную угрозу в его голосе, опасную для себя.
— А то и знаю! — игриво засмеялась она, кокетливо передернув плечами. — Что ж я кого попало в дом к тете привела бы?
— Что? — еще раз переспросил Василь, не спуская с нее глаз ни на миг.
— Со школы вы путались! Любовь до гроба, дураки оба! Но Василь не принял ее шутки, а продолжал ощупывать взглядом настороженных глаз ее пылающее лицо.
— А еще что? — медленно спросил он.
— Что? Что? — возмутилась Надя. — Ты что, в самом деле? Тебе Анна не говорила, что мы с ней десять лет из одного котелка баланду хлебали?
— Это я знаю! А что ты знаешь?
— А то и знаю, любовник ты ее! — выпалила она. — На «Капиталке» пристроился, ждал ее. Письмо твое показывала. А теперь тебя за «бугор» с собой возьмет.
— От сучня! — грохнул кулаком по столу Василь.
Надя едва успела подхватить на лету бутылку, но не удержала, и та покатилась по столу, разливая остаток водки, пока не свалилась на пол.
— Чего ты воюешь? Разве нет?
— Вода у вас, у бабья, в заднице не держится! Вот чего!
— Знаешь, друг сердечный! — обиженно сказала Надя. — За десять годков мы много о чем с ней переговорили. Неужели, если бы она мне не доверяла…
— Сучка! — повторил он еще раз, но уже более миролюбиво, успокаиваясь…
— Я ее сперва за немку приняла, сторонилась, а потом, когда она раскололась, что не немка вовсе, тут уж мы сдружились. Я тогда посылки получала, — задумчиво сказала Надя.
