И все-таки, думаю, верил. Он знал меня. Он все про меня знал.
Вот уже и не стало видно первых этажей дома напротив, они закрыты густой листвой ясеней, кленов, берез и лип — все оттенки зеленого цвета — чудесное зрелище, радующее глаз.
Дом, на который я смотрю скоро тридцать лет. Из окна дома, где я живу скоро тридцать лет. А вот нашего двора из своих окон я не вижу. Как же он был некрасив, когда мы переезжали, хотя деревья и тогда в нем были, но не полностью убран строительный мусор, не разбит еще сад, и не было забора со стороны 2-й Аэропортовской — оттуда-то и являлись грузовики и фургоны с мебелью. А сейчас у нас прекрасный сад, отделенный низенькой оградой от асфальтовой дорожки двора, чудесный сад с молодыми и очень старыми деревьями, кустами сирени, клумбами. Особенно там прелестен один уголок с березками, весь заросший травой, летом в конце пятидесятых годов туда выносили раскладушку, и там часами лежала одна из обитательниц нашего дома, начавшая поправляться после тяжелой болезни, такой тяжелой, что никто не верил, что эта женщина выживет, но она выжила, и сейчас стара, как мы все, кто тогда бодро, молодо, счастливо, покинув коммунальные квартиры и снимаемые комнаты, вселялись в этот дом.
Я иду по асфальтовой дорожке двора мимо старых дубов, лип, ясеней, молодых берез, мимо кустов, клумб и скамеек (летом на них всегда кто-то сидит), поминутно здороваюсь, ибо все знают меня, и я знаю всех. Но скольких уж нет, скольких нет! И как изменились те, кто еще есть? По их лицам, по их походкам я ощущаю всю жестокость бегущего времени. Кто слепнет, кто глохнет, кто хромает, кто располнел, кто высох, все уж не те, все не те, прихрамываю и я (ах, где мой быстрый, легкий шаг?), однако тешу себя надеждой, что я изменилась меньше, чём другие,— о себе так всегда хочется думать!
Но кто стал совершенно неузнаваем — это дети. Те двух-, трех и четырехлетние, которые играли тогда в песке под присмотром давно скончавшихся бабушек. Тот малютка Никита, которого я однажды чуть не задавила, разворачивая автомобиль! Ускользнув от бабушки, он ползал по асфальтовой дорожке, мне его видно не было, господи боже, какое счастье, что кто-то успел это заметить и ужас был предотвращен, но забыть это, забыть предостерегающий вопль и все то, что в эти секунды пронеслось в моем воображении,— такого не забудешь. Этот Никита теперь значительно выше меня ростом и женат уже по второму разу. А младенцы, которых тогда возили в колясках, сейчас возят в колясках собственных детей.
Дом, в котором я живу. Дом, где я впервые смогла сказать: «Я у себя!» И дом этот стоит на родной земле. Как же мне не любить его? Первое в моей жизни прочное пристанище. И последнее — надеюсь. Хочу верить, что последнее.
Я иду по нашему двору, мимо площадки, где играют дети, племя и в самом деле незнакомое, ведь я многих не знаю. Я иду и мысленно говорю им всем слова Александра Александровича:
«Люди двадцать первого века? Будьте вы хоть в чем-то счастливы!»
Тимашев А. Воейков. М., 1957.
Вся моя еда состоит из двух реп.
Торговцы тканями и галантереей вразнос.
Действовала двенадцатибалльная система.
В сущности (фр.).
С досады (фр).
Все (англ.).
Французская пословица: «На войне как на войне».
Несмелов Арсений Иванович (1891—1946). Подлинная фамилия Митропольский. С 1920 года занимался литературным трудом в Приморье, находился в эмиграции в Маньчжурии. По непроверенным данным, умер в поезде, возвращаясь в СССР (см.: «Антология поэзия Дальнего Востока», Хабаровское книжное изд-во, 1967, где опубликован ряд стихотворений Несмелова. Оттуда же взята эта краткая справка).
Речь идет о французском эмигранте, с почестями похороненной на чужбине.
Суконная фабрика в Самайкине, которую мой дед Д. И. Воейков продал купцу Акчурину.
Патефон.
Инч — английская мера длины (дюйм), равная 25,44 мм.
«Шроф» — принятое в Шанхае тех лет слово. «Шрофом» назывался тот, кто посещал должников на дому или на работе.
Журнал «Москва», 1962. 186
Под Генриха IV (фр.).
Тетя, окно открыто! (фр.)
Из стихотворения Ахматовой: «Что нам разлука? — Лихая забава...»
Дочь искусствоведа Н. Пунина, третьего мужа Ахматовой.
Гоголь Н. В. Собр. соч. в 6-ти т., т. VI. М., 1937, с.434.
Все последующие эпиграфы также взяты из «Зимних заметок...» Достоевского.
Где коварные мадонны щурят длинные глаза» (А. Блок.. Итальянские стихи)
Десять тысяч лир равняется примерно восьми рублям.
Все последующие эпиграфы взяты оттуда же
После моей смерти (фр.).
Ты этого хотел, Жорж Дандэн! (фр)
Бременер М. В сб.: Воспоминания о Литературном институте. М., 1983, с. 217.
Невероятно! (фр.)
В. Н. Сидоров
П. С. Кузнецов
Моя красавица (фр.).
Ее муж (фр.).
Диакритики — дополнительные знаки в алфавитах некоторых языков, указывающие на передачу буквой иного звучания. В русском языке, например, две точки над «е» (ё), и знак над «и» (й).
В основе (фр.).
