283
Константин Васильевич Мочульский (1892–1948) после завершения курса был оставлен при университете; после революции эмигрировал, преподавал русскую литературу в Софийском и Парижском университетах. Ему принадлежат ставшие хрестоматийными очерки творческого пути Владимира Соловьева, Александра Блока, Андрея Белого и Валерия Брюсова. Книга Мочульского «Достоевский», переведенная на европейские языки, сыграла видную роль в западной славистике XX века.
Младший брат М. Л. Лозинского Григорий Леонидович Лозинский (1889–1942) был активным участником романо-германского семинара; в отличие от брата, его привлекала не творческая, а ученая карьера (завершив курс, он стал приват-доцентом университета по кафедре западноевропейских литератур), стихов он не писал и на собраниях «Цеха поэтов» бывал в качестве «гостя».
Константин Андреевич Вогак (1887–1938) был принят в «Цех поэтов», однако в литературе «серебряного века» его имя осталось малозаметным. Впоследствии он сотрудничал в столичных газетах и журналах, входил в ближнее окружение Мейерхольда; после революции участвовал в «белом» движении, оказался в эмиграции, читал во Франции лекции по древнерусской литературе.
Будущий создатель «формализма» в советском литературоведении – Борис Михайлович Эйхенбаум (1886–1959) в 1912 г. завершил университетский курс, но поддерживал связь с участниками романо-германского семинара. В пятой книжке «Гиперборея» (февраль 1913) появились два его стихотворения; впоследствии Б. М. Эйхенбаум неоднократно обращался в своей критике и исследованиях к творчеству акмеистов.
Район побережья Малой Невы напротив Васильевского острова; дом, где жила осенью 1912 года чета Лозинских, находился на перекрестке Волхова переулка с василеостровской Тучковой набережной, в двух-трех минутах ходьбы от историко-филологического факультета.
Василий Гиппиус. «По пятницам в «Гиперборее»…» (1912).
Автором велеречивого послания был поэт Александр Иванович Тиняков (псевд. Одинокий, 1886–1934), прославившийся лирическим откровением: «Я до конца презираю / Истину, совесть и честь, / Только всего и желаю, / Бражничать блудно да есть». Тиняков-Одинокий был очень талантлив, и Гумилев написал положительную рецензию на его книгу «Navis nigra» («Черный корабль», лат.), но тесно сходиться с ним поостерегся: льстец считался приближенным Бориса Садовского, того самого, который отказывал автору «Чужого неба» в праве называться поэтом.
В совокупности (лат.).
На руинах «Академии» в конце 1912 г. возникла «Ассоциация Эго-Футуризма», к которой Игорь-Северянин непосредственного отношения не имел. Ее возглавил Иван Игнатьев (Казанский), владелец «Петербургского глашатая». О своей поездке в Царское Село Северянин вспоминал впоследствии и в стихах («Я Гумилеву отдавал визит, / Когда он жил с Ахматовою в Царском…») и в прозе: «Вводить же меня, самостоятельного и независимого, властного и непреклонного, в «Цех», где коверкались жалкие посредности, согласен, было, действительно, нелепостью, и приглашением меня в «Цех» Гумилев положительно оскорбил меня. Гумилев был большим поэтом, но ничто не давало ему право брать меня в свои ученики».
Ареопаг – совещательный орган власти в Древней Греции, совет старейшин с правом окончательного приговора.
Н. А. Клюев. «Лесная быль».
П. А. Радимов. «Весна».
С. М. Городецкий. «Лазарь» (1912).
Решительная расправа стран Балканского союза с ослабевшей Турцией осенью – зимой 1912 г. нарушала гармонию сложившегося европейского «концерта». Австро-Венгрия, аннексировавшая у султана пограничные с Сербией земли Боснии и Герцеговины еще в 1908 году, подтянула сюда дополнительные войска, а напуганная славянским напором Великобритания, несмотря на «антанту» с Россией, поспешила заявить о своем «нейтралитете». Это вызвало взрыв возмущения в патриотической печати: газеты утверждали (справедливо!), что Российская Империя от противоестественного союза с парламентской Англией и республиканской Францией не имеет ни малейшей выгоды и, учитывая сильные прогерманские настроения, ей куда полезнее было бы вступить в Европе «в другую комбинацию». В настоящее время история «Первой Балканской войны» трактуется как пролог к Первой мировой войне.
С. М. Городецкий. «Фра Беато Анджелико» (1912).
Этот деревянный театр сгорел; в настоящее время на его месте находится здание петербургской школы № 225.
Хасинто Бенавенте-и-Мартинес (1866–1954) – испанский драматург, руководитель Художественного театра в Мадриде; лауреат Нобелевской премии (1922).
Сергей Константинович Шварсалон (1887 – после 1917) – старший брат Веры Шварсалон, пасынок Вячеслава Иванова; в 1912 г., завершив Юрьевский (Дерптский) университет, поступил чиновником в Правительствующий Сенат. «Что касается до вопроса о Кузмине, – писала ему В. К. Иванова-Шварсалон, – то я могу тебе только сказать «спасибо» за то, что ты защитил мою честь и рисковал для этого своей жизнью. <…> Скажу только, что для меня Кузмин не мужчина, а баба последней подлости и низости, но баба, к которой я относилась как к другу и больше чем <к> другу, но которая, предав меня, кроме того заведомой ложью осложнила предательство».
Быт. 32. 26. Имеется в виду история ветхозаветного праотца Иакова, который так страстно желал воссоединиться с Богом, что вступил в схватку с Ним, чтобы силой заставить Его благословить себя и свое потомство: «И сказал <Бог>: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль [Избранник Божий], ибо ты боролся с Богом и человеков одолевать будешь. <…> И благословил его там» (Быт. 32. 28–29).
Имеется в виду история сумасшествия поэта Константина Николаевича Батюшкова (1787–1855), одного из духовных предтеч русского символизма. «Он не мог также переносить вопроса «Который час?» – писал врач Антон Дитрих. – «Что такое часы», – спрашивал он и сам отвечал на это: «Вечность».
