Ознакомительная версия.
В Президиум ЦК хлынула волна его докладных: о резком смягчении паспортного режима для освобождаемых из заключения; о сворачивании ряда дорогостоящих, но не первоочередных строек типа Большого Туркменского канала или подводного тоннеля на Сахалин; о выводе из МВД и передаче в отраслевые министерства всех производственных мощностей ГУЛАГа; о передаче самого ГУЛАГа в ведение Министерства юстиции – за исключением лагерей и тюрем для особо опасных государственных преступников; о резком ограничении прав репрессивного Особого Совещания; о необходимости опираться в прибалтийских республиках и западных областях Украины и Белоруссии на национальные кадры (в Литве, например, при 11-тысячной партийной организации из 85 начальников райотделов милиции было всего 10 литовцев); о необходимости реалистичной политики по отношению к ситуации в ГДР…
Деталь, но немаловажная: Берия предложил, а ЦК и Совмин были вынуждены согласиться с его предложением об отказе «от оформления портретами колонн демонстрантов, а также зданий предприятий, учреждений и организаций в дни государственных праздников» и об отмене «провозглашения с правительственной трибуны призывов, обращённых к демонстрантам». Берия точно уловил, что народная масса изменяется, становится образованнее, развитее, тоньше… И если ответное «Ура!» на Красной площади демонстрантов 30-х годов было искренним и немного наивным порывом, то теперь это «Ура!» в ответ на всё более казённо звучащие призывы, произносимые бодрым и звучным голосом диктора, выглядело уже иначе…
Берия даже о новых национальных орденах задумывался – Низами, Навои, Шевченко, для поощрения прежде всего деятелей культуры национальных республик.
Главное же – в сфере государственного управления этот новый «навигатор» прокладывал курс на перенос высших управленческих прерогатив из партийной сферы в советскую и государственную, из ЦК в Совмин.
Затем ли антисталинские круги устраняли строителя социализма Сталина, чтобы получить на свою голову если не второго гениального, то второго компетентного «навигатора» Берию, способного вести государственный «корабль» к новым открытиям и успехам?
Заговор против Берии в «верхах» был и более открытым, и более массовым, чем заговор против Сталина. Хрущёву удалось спровоцировать против Берии практически всех.
26 июня Берия был арестован, со 2 по 7 июля прошёл «антибериевский» Пленум ЦК, и затем на массовых митингах «враг народа» Берия был политически казнён. Вскоре – не позднее, как я понимаю, начала августа 1953 года, он был казнён и физически, «суд» над ним в конце декабря стал лишь фабрикацией ряда необходимых завершающих «процесс» бумаг. Арестованных соратников Берии по МВД Меркулова, Кобулова, Деканозова, Гоглидзе, Мешика и Влодзимирского расстреляли в декабре.
А вскоре первой фигурой в СССР стал Хрущёв.
Сталин был гением, и это хорошо понимал внешний мир – даже острее порой, чем это понимала страна. Большое ведь всегда лучше видится «на расстояньи». Уже после смерти Сталина о нём было сказано много верного не только его единомышленниками, но и его умными антагонистами. Приведу оценки лишь двух из них…
Уинстон Черчилль: «Его влияние на людей было неотразимо. Когда он входил в зал на Ялтинской конференции, все мы, словно по команде, вставали и, странное дело, почему-то держали руки по швам».
Шарль де Голль: «Сталин имел колоссальный авторитет. И не только в России. Он умел «приручать» своих врагов, не паниковать при проигрыше и не наслаждаться победами».
Сталин умел найти такие аргументы, на которые у его внутренних и внешних политических оппонентов – у того же Черчилля, Рузвельта, Трумэна – не находилось внятных контраргументов.
У Хрущёва для внешнего мира не оказалось других аргументов, кроме ботинка (сын его пишет – мягкой летней туфли), которым (ой) он стучал по пюпитру в зале заседаний Генеральной Ассамблеи ООН.
Знающие ту эпоху не понаслышке могут возразить мне, что Хрущёв тогда же поразил Генеральную Ассамблею советским планом всеобщего разоружения. Это было не декларативное, а вполне конкретное и продуманное предложение, поставившее Запад в положение «момента истины». Запад не выдержал этого испытания, но было ли обнажение его милитаристского мурла заслугой Хрущёва?
Нет, пожалуй, и здесь на страну социализма работал Сталин – его идеи мирного и честного соревнования двух систем на равных.
Да, Сталин публично заявлял, что тезис Ленина о том, что империализм порождает войны, не устарел, что для того, «чтобы устранить неизбежность войн, надо уничтожить империализм». Но Сталин имел в виду уничтожение не силовое, а системное, то есть окончательную идейную, политическую, экономическую и социальную дискредитацию империализма, а на этой базе – его прогрессирующее всестороннее ослабление, делающее его агрессию невозможной.
Но если внешнеполитические идеи Сталина ещё какое-то время были в СССР в ходу, то его внутриполитические идеи в СССР все более отвергались – не на словах, а на деле. Позднее, впрочем, – и на словах.
Абдурахман Авторханов отозвался об «Экономических проблемах социализма» пренебрежительно и заявил: «Никакая другая работа Сталина после войны так много не цитировалась советологами… но только одна она так и осталась непонятой на Западе». Однако он здесь, конечно, лукавил. Как раз Запад всё понял верно, почему его агенты влияния, после смерти Сталина всё более набирающие вес и силу как «референты» и «советники» Хрущёва, и рекомендовали последнему делать всё наоборот.
Хрущёв и делал: Сталин был против передачи техники из государственных машинно-тракторных станций в колхозы, а хрущёвцы вместо МТС создали колхозные ремонтно-тракторные станции, РТС.
Сталин был против формированной национализации колхозной собственности, а хрущёвцы и брежневцы усиленно преобразовывали колхозы в совхозы.
Сталин считал целесообразным строить максимально приближенные к потребителю колхозные электростанции, хрущёвцы их строительство закрыли. Зато в стране нарастало строительство гигантских ГЭС и дальних линий электропередачи типа ЛЭП-500, «обеспечивавших» стране большие потери энергии.
Журнал «Новый мир» в № 5 за 1991 год опубликовал записки гидроэнергетика-сибиряка И.А. Никулина. Он строил ещё «сталинскую» Куйбышевскую ГЭС, и это была последняя, как пишет Никулин, «последняя великая гидротехническая стройка, заложенная и в значительной мере осуществлённая при жизни Сталина». Что ж, Сталин в конце жизни не всегда оправданно увлекался суперпроектами, часть которых тут же свернул Берия. Но волжский каскад ГЭС был всё же необходим восстанавливающей себя державе.
Ознакомительная версия.
