С учетом всех серьезных экономических проблем, видневшихся на горизонте, - роста инфляции, снижения роста производительности труда, расширения дефицита текущего платежного баланса в нашей внешней торговле и собственно нефтяного кризиса, потребовались бы жесткие меры. Я считал, что было бы по меньшей мере нелепо, если бы такие меры в обществе, не желавшем их принятия, вводил один из Рокфеллеров; далее, я вполне мог оказаться «козлом отпущения» в связи с проведением непопулярной политики. Кроме того, поскольку «Чейз» также сталкивался с рядом проблем, я сомневался, что мне было бы целесообразно уходить из банка в критическое время. С учетом всего этого я вежливо отклонил предложение президента. Несколькими днями позже Уильям Саймон, ранее занимавший пост заместителя министра финансов и считавшийся «царем по вопросам энергетики», был назначен преемником Шульца.
Хотя соображения политического характера играли огромную роль в моем решении об отклонении этих предложений (что также имело место, когда президент Картер говорил со мной относительно поста министра финансов и поста председателя Федеральной резервной системы летом 1979 года), не меньшую роль сыграла моя приверженность делам банка. Речь не шла просто об удобном предлоге. Я обладал чувством глубокой лояльности по отношению к «Чейзу» и ощущал свои обязательства по отношению к тем, с кем и для кого работал. Я исключительно любил свою работу и считал, что могу достичь многого, что пошло бы на пользу Соединенным Штатам, в качестве «посла без портфеля».
На протяжении лет, проведенных в банке, я регулярно встречался с высшими политическими руководителями стран, которых посещал по делам банка. Возможно, по этой причине Государственный департамент, а иногда и президент просили меня выполнять официальные или полуофициальные задания по их просьбе. Например, я помогал поддерживать неофициальные контакты с правительством Войцеха Ярузельского после подавления движения «Солидарность» Леха Валенсы в Польше; в начале 1981 года по просьбе президента Рональда Рейгана я агитировал американское деловое сообщество в поддержку вновь избранного консервативного правительства Эдварда Сеага на Ямайке.
На протяжении тех лет, которые я проработал в «Чейзе», многие высказывали мнение, что участие в этом было неуместным и мешало выполнять мои обязанности, связанные с банком. Я с этим совершенно не согласен. Моя деятельность приводила к установлению лучших отношений с правительствами других стран, а также способствовала образованию крепких партнерских отношений между государственным и частным сектором в Соединенных Штатах. Более того, многие так называемые «внешние» виды деятельности приносили значительную пользу банку как в финансовом плане, так и с точки зрения его престижа в мире.
Я никогда не был особенно догматичен в своих политических или экономических взглядах. Напротив, я поддерживал эффективных людей и практичные направления в политике. Для меня ясно, что важную роль в стимулировании экономического роста и в создании более безопасного процветающего общества как в Соединенных Штатах, так и в мире в целом должен играть как государственный, так и частный сектор. Упор только на правительство или только на рынок для решения всех проблем и избавления от всех пороков всегда представлялся мне скорее догматическим, чем реальным подходом. Правительство должно создавать и проводить в жизнь правила, однако реализация должна быть оставлена в качестве задачи для частного сектора. Наилучшие результаты получаются тогда, когда между тем и другим возникает тесное сотрудничество.
Одна из любимых историй отца, фигурирующая в Новом Завете, это история о добром самаритянине. Большинство знакомо с историей человека, на которого напали на пустынной дороге, избили, ограбили и бросили умирать. Мимо проходили другие путники, до тех пор, пока самаритянин - член группы, считавшийся в библейские времена ненадежной и опасной, - не остановился, чтобы помочь ему и спас его жизнь. Кто твой сосед? Каковы твои обязательства перед ним? Вот в чем смысл этой истории. Для отца мораль была ясной: твоим соседом является каждый. Он подчеркивал этот завет вновь и вновь, во время наших утренних молитв перед завтраком, когда мы еще были детьми. Возлюби своего ближнего, как самого себя. История доброго самаритянина - та тема, которую выбрал Марк Шагал для витража в память отца в Юнионистской церкви в Покантико-Хиллз, - символизировала жизнь отца и вдохновляла его филантропическую деятельность. Для него филантропия означала быть хорошим соседом.
Отец, продолжая деятельность, ранее начатую дедом, создал мощный пример для всех членов семьи Рокфеллеров, включая меня. Помимо пожертвования большей части его личного богатства для благотворительных целей, он также показал, что филантропия - «третий сектор» - может играть основополагающую роль в помощи обществу с целью нахождения решений его наиболее трудных и глубоких проблем; она может служить в качестве ценного моста между частным и государственным секторами. С моей точки зрения, это его наиболее важное наследие.
Я пытался подражать отцу, делая пожертвования для некоммерческих организаций на протяжении всей моей жизни. Я также на протяжении более шестидесяти лет был тесно связан с Рокфеллеровским университетом - эта связь приносит мне чувство глубокого удовлетворения.
Миссия университета - «приносить пользу человечеству во всем мире» - была высокой целью, отражавшей глубину заботы деда и отца о том, чтобы их богатство использовалось мудро. Они понимали, что прогресс в области общественного здравоохранения будет в решающей мере зависеть от научных успехов в понимании человеческого организма и природы заболеваний. И для достижения этого отец и его сотрудники собрали наиболее выдающихся ученых, работавших в областях физиологии, анатомии, биологии и медицины, и предоставили наилучшие возможности и оборудование, настаивая на том, чтобы в своей работе ученые были максимально свободны от внешнего давления или влияния.
Университет был в авангарде научных революций, которые пронеслись через область наук о жизни на протяжении XX века. В его лабораториях родилась клеточная биология; именно здесь Пейтон Раус впервые показал, что вирусы вызывают рак; и именно здесь начали раскрываться некоторые из тайн структуры двойной спирали ДНК. Сегодня восемьдесят лабораторий университета, каждая из которых возглавляется крупным ученым, - это огромный прогресс по сравнению с полудюжиной лабораторий, которые работали столетие тому назад.
