Такой же Гитлером мазанный Артемов еще в войну в фашистском лагере служил, кадры провокаторов готовил, гестаповец. Околович сколько жизней погубил, и все у них такие. Не знаю только про Тарасову, она редактором "Граней" состоит, такой журнал у них есть. Не иначе тоже из гитлеровцев, но точно заверять не берусь, не знаю. Знаю только, что славу она большую имела. Ее отец во время войны много богатства из Украины повывез, говорят, на целый музей хватило бы. А после его смерти она и начала пировать. Такие гулянки закатывала, с выездами, со слугами, как в кино. Она мужчин любила и сама их себе подбирала, даже из тех, с кем знакома не была. И про эту ее славу все знали, она самой высокой квалификации в этом деле числилась. Может, книг начиталась и досконально изучила - есть такие особые магазины с вывесками "Секс", - а может, от природы у нее такие способности, только гремела она своей квалификацией и тем, что денег на мужиков не жалела. А пришло время, денежки-то кончились. И годы уже не те, и мужчинам платить стало нечем. Вот вся она и есть. Антисоветчик - это если идеи у него, а ее главная идея теперь безвозвратно не вернется, она всю свою идею уже поизрасходовала.
Ваше дело, я не против, только не советую вам про энтээсов писать. Если напечатаете, вы им такой праздник устроите, лучше рождества Христова. Целый год напоминать про это будут. И по всем регистрациям такую статью проведут, и сами печатать про нее сто раз будут, и американцам докладывать как положительный пример.
Ну, опять я в сторону от своей жизни свернул. Чтоб кончить когда-нибудь мою историю, скажу - выпустили меня из полиции, энтээсы встречают, зовут к Горачекам. К ним было и направился, деться пока некуда.
Только пошли, а тут Карин. На шею бросилась, плачет, целует, умоляет прощения. К ней и поехал, и тошно от самого себя стало. Думаю, все-таки лучше, чем к энтээсам, ничем не хотел больше ихней зависимости. Даже адвоката отработал им. Отработал крещением. Тут на одну руку взялись Карин и батюшка. И Горачек им помогал, тоже агитировал за крещение. Все горе оттого, что ты некрещеный, говорят. И Карин поддерживает:
все плохое, что между нами было, все очистится. Зачем им надо было, так и не понял, но обязанным быть не хотел. Черт с вами, думаю, крестите.
И устроили надо мной комедию. Собрались в воскресенье утром в церкви, сунули мне сверток. "Иди, - говорят, - вон туда, переодевайся, это рубаха. Только все сними и даже носки". А трусы, спрашиваю, тоже снимать? "Нет, трусы можно оставить". Снял я все, надел рубаху, а она до самого пола. Рукава широкие, только пальцы выглядывают. Вышел, сунули мне в руки горящую свечу, и началась моя срамота. Поднял шею вверх, иду, как Иисус Христос, за батюшкой, обеими руками божественно свечку несу, слова за ним повторяю. Походили несколько раз вокруг, потом поставили меня в оцинкованный бак с водой, и батюшка сверху стал опрыскивать.
Потом обед был богатый. А ночь тревожная получилась. Лежит рядом Карин, посапывает. А ведь задумали они что-то надо мной сделать. Она же собственными руками меня в тюрьму загнала, а я лежу как дурак с нею.
Ни разу не заснул, пока дождался утра. Похлопотала она вокруг завтрака, поцеловала и выпорхнула.
А я никому ничего не сказал, к вокзалу направился.
И пошел по второму кругу каторги свободного мира на два года. Не буду про него рассказывать, он как и первый. А конец вам известный: советский консулат выдал мне визу в Советский Союз.
Полагаю так, что судить меня не будут, я же столько мук принял, любое законное наказание перевыполнил. А если будут, так любую кару за спасение приму.
ПАУТИНА
Есть люди, которые располагают к себе с первой же встречи. Именно таким оказался Анатолий Богданович Мартынов, ответственный работник Всесоюзного объединения "Союззагранпоставка". Обаятельный человек, интересный собеседник, он немало поездил по миру и многое повидал в жизни. Но вот интересная деталь - за границей Анатолий Богданович проводит, пожалуй, больше времени, чем дома, - да и познакомились мы с ним лет десять назад за пределами Родины, - но о других странах говорить не любит. Он хорошо рисует и, даже сидя на заседаниях, делает какие-то наброски. Это его хобби.
Каждый раз, когда он бывал в Москве, мы обязательно встречались. Однажды и отпуск провели вместе на юге. Помню, греясь на пляже, я рассказывал ему об одной встрече за рубежом с открытыми врагами нашей Родины. Он сидел, глядя куда-то вдаль или, вернее, никуда не глядя, задумавшись, не реагируя на слова, которые, как мне казалось, не могли не вызвать определенных эмоций. Когда я кончил, он оставался в той же неподвижной позе, ушедший в себя. Откровенно говоря, я подумал, что он не слушал меня.
Только минуты через две он как бы встряхнулся и задумчиво сказал:
- Могу рассказать и вам кое-что. Теперь это уже не секрет.
Вот его рассказ.
- В 1967 году я полгода провел в Канаде, - начал он. - Работал в коммерческом центре выставки "ЭКСПО-67". В Монреале среди деловых людей, с которыми приходилось общаться, был Джеффри Вильяме - представитель фирмы "Барнет Дж. Дансон Ассошиейтс лимитед". Ее контора находилась в Квебеке на Драммонд-стрит, Это был удивительно приятный человек. Выше среднего роста, спортивного склада, с открытой улыбкой и чуть красноватым, как у ирландцев - а он и был ирландцем, - лицом. Веселый, жизнерадостный, казалось, беззаботный, он тем не менее отличался большой деловитостью и бескорыстно помогал мне в делах. Хорошо зная фирмы и коммерческую конъюнктуру, порой давал мне весьма полезные советы. Естественно, я был ему благодарен, тем более что и мое свободное время он всегда старался как-то скрасить.
Он никогда не был в Советском Союзе, с жадностью расспрашивал о нем, искренне восторгаясь нашими достижениями, хотя многое ему казалось странным и непонятным. Однажды, например, Вильяме предложил мне давать консультации фирмам, что, по его словам, могло бы стать для меня хорошим бизнесом. Речь шла о самых элементарных вещах, публикуемых в наших проспектах и каталогах, и моя задача заключалась в том, объяснял он, чтобы сообщать о наиболее важном и интересном. Организацию такого бизнеса для меня полностью и, естественно, без вознаграждения он брал на себя. Об этой своей идее говорил, широко улыбаясь, явно ожидая моей благодарности. Когда я действительно, поблагодарив его, сказал, что у нас это не принято и частным бизнесом советские люди не занимаются, он был просто поражен. Как? Почему? Странные порядки.
Как человека предприимчивого, его довольно часто посещали подобные идеи. Наталкиваясь на мое неизменное - "у нас это не принято", он все более поражался. Как же это человек с такими коммерческими способностями, как у меня (а он не скупился на комплименты), находясь за границей, не может воспользоваться случаем честно заработать. Особенно удивил Джеффри мой отказ от одного его предложения.
