Ознакомительная версия.
Ставить в угол было некого – «злые дяди», боевики, были разорваны в куски. Но организаторов теракта нашли и судили, приговорив к смертной казни через повешение. Впрочем, одной из приговорённых, красавице-эсерке Наталье Климовой, смертную казнь вскоре заменили бессрочной каторгой. Запомним эту фамилию – Климова – она на пути нашего героя ещё объявится.
Бомбы для этого теракта были изготовлены в динамитной мастерской «Боевой технической группы» Леонида Красина, располагавшейся в квартире писателя Максима Горького. Охранял мастерскую Симон Тер-Петросян (партийная кличка – Камо). Как видим, знакомые всё лица – почти все эти люди имели отношение к кровавой мартовской экспроприации в городе Кутаисе.
После взрыва на Аптекарском острове был принят закон о военно-полевых судах – дела о террористических актах стали рассматривать в течение 48 часов, а смертные приговоры приводить в исполнение в течение суток. Чрезвычайность подобных жестких мер Столыпин оправдывал тем, что, дескать, нельзя «щепетильничать», когда террористы входят в твой дом.
Всего военно-полевыми судами было вынесено 1102 смертных приговора.
Разговоры о покушении на Столыпина долго не прекращались. Всех особо возмущала нечеловеческая жестокость боевиков, которые, совершая свой террористический акт, не пощадили ни малых детей, ни женщин, ни случайных посетителей главы правительства.
В воспоминаниях Владимира Джунковского – о новых трагических событиях:
«13 августа, на другой же день, новое злодейское покушение – в Новом Петергофе, на перроне вокзала, пятью пулями был убит командир Лейб-гвардии Семёновского полка, Свиты генерал-майор Мин».
Георгий Мин с женой и дочерью ожидал на платформе прибытия поезда, когда к нему подошла одетая в чёрное молодая женщина и несколько раз выстрелила из пистолета. Стреляла 27-летняя Зинаида Васильевна Коноплянникова, входившая в состав Летучего боевого отряда эсеров Северной области. Генерал-майор Мин был приговорен к смерти за подавление вооружённого восстания в Москве, о чём ему (как и четверым другим приговорённым) было послано специальное письменное «уведомление».
Вновь обратимся к воспоминаниям Владимира Джунковского:
«В тот же день в Петергофе же, в Нижнем саду, во время музыки было совершено покушение на жизнь генерала Стааля. Генерал Стааль имел большое сходство с генералом Треповым, на жизнь которого и было направлено это покушение».
К сожалению, Джунковский не уточнил, на какого именно генерала Стааля покушались террористы. Возможно, это была месть за подавление сапёрного бунта, вспыхнувшего в Киеве 18 ноября 1905 года. По бунтовщикам открыли ружейный огонь. Было убито и ранено более ста человек. Команду стрелять отдал командир Миргородского пехотного полка Николай Фердинандович фон Стааль. Внешне он был похож на Дмитрия Трепова, но генералом стал только через шесть лет. Так что, вполне возможно, что террористы покушались на другого Стааля, имевшего «большое сходство» с генерал-губернатором Санкт-Петербурга.
Владимир Джунковский:
«В начале сентября от разрыва сердца скончался Д.Ф.Трепов. Последнее время он был очень нервен, мнителен, ему всё казалось, что за ним следят, что дом, где он жил, окружён революционерами; он доходил, как говорят, до галлюцинаций, особенно после покушения на генерала Стааля, которого злоумышленник принял за него. Он совсем не выходил из дому…».
Иными словами, охотившиеся за Треповым революционеры своего добились.
Эти трагические события, подробно описывавшиеся в тогдашних газетах, горячо обсуждались и в семье Маяковских.
Как-то на Бронной улице Володя и Оля Маяковские встретили знакомых кутаисцев – братьев Григория и Ладо Джапаридзе. Оба приехали в Москву поступать в университет и очень скучали. Ладо вспоминал:
«В тот же день мы отыскали дом Ельцинского недалеко от нас, где квартировали Маяковские. В те времена в Москве не практиковалось указывать в адресах номера домов. Как в большой деревне: улица такая-то, дом такого-то. И всё…
Мать семьи, незабвенная Александра Алексеевна, увидев кутаисцев, помню, приободрилась, и кроткие глаза её загорелись теплом.
– Трудно вам, детки, будет на первых порах, – утешала она нас. – Но… учиться-то надо. Вот и мои дети очень скучают по Кутаиси и Багдади, особенно Володя, но что делать! Надеюсь, тоже привыкнут к Москве. Моя Люда уверяет, что здесь очень мило, и скоро всем нам будет совсем хорошо».
Но для того, чтобы жизнь стала хорошей, многого не хватало. В «Я сам» (в главке «МОСКОВСКОЕ») говорится:
«С едами плохо. Пенсия – 10 рублей в месяц. Я и сёстры учимся. Маме пришлось давать комнаты и обеды. Комнаты дрянные».
Александра Алексеевна Маяковская:
«Нам посоветовали одну комнату из трёх сдать. У нас появился знакомый Люды, грузин…
По приезде в Москву Володя и Оля познакомились с Медведевым – братом подруги Люды, коренным москвичом, и он знакомил их с Москвой».
Одна из сестёр этого «коренного москвича» была однокурсницей Людмилы Маяковской по Строгановскому училищу. Сергей (так звали её брата) встретил предложение познакомиться с приезжим пареньком без особого энтузиазма:
«Он был моложе меня года на два, и помню, когда мне сказала сестра, что сегодня придёт брат Людмилы Владимировны, Володя, мальчик тринадцати лет, я отнёсся к этому весьма пренебрежительно: что для меня этот маленький мальчик? Но, оказалось, пришёл не мальчик, а вполне сформировавшийся юноша, который не только по внешнему виду, но и по всей своей манере держаться выглядел значительно взрослее, чем я. Мы с ним познакомились, сошлись, и вскоре между нами установились близкие, приятельские отношения».
Учиться Володя Маяковский поступил в Пятую классическую гимназию, которую за 37 лет до этого закончил российский философ и поэт Владимир Сергеевич Соловьёв.
Среди одноклассников Маяковского был Саша Пастернак, младший брат другого Пастернака, Бориса, с которым Маяковского впоследствии судьба связала очень крепко. Борис Пастернак поступал в Пятую гимназию ещё в 1900 году, но его не приняли из-за процентной нормы (детей из еврейских семой брали в гимназии в ограниченном количестве). Поступил только на следующий год – пошёл сразу во второй класс.
Александр Пастернак писал в воспоминаниях:
«… в гимназии существовала группа «бесподкладочников», детей состоятельных родителей. Группа эта садистски мучила младших во время перемен, особенно новичков. Мрачноватый и физически развитый Володя Маяковский, прозванный «одноглазым Полифемом», внушал к себе такое отношение, что его не только не трогали, но у него искали защиты слабые. Его не так любили, как уважали».
Ознакомительная версия.
