Жил он после возвращения в Москве, на Старой площади, и двери его квартиры всегда были широко распахнуты, с истинно русским гостеприимством.
Памятен мне день, когда он пригласил нас с женой на ужин, который я всегда с удовольствием вспоминаю. Ужин был обставлен с русской широтой и хлебосольством. Стол сверкал изысканными серебряными приборами — вплоть до вилочек для лимона и китайской соусницы с головой дракона на ручке. И чай мы пили из тончайшего кузнецовского фарфора. Правда, многие приборы нам не понадобились, так как единственным блюдом, не считая чая, была рассыпчатая гречневая каша со шкварками.
Но с уверенностью могу сказать, что любой гурман отдал бы должное этой каше! Незабываемая каша — такой я больше никогда не пробовал! И если при таком скромном меню я сказал, что ужин был обставлен в традициях русского хлебосольства, то имел в виду атмосферу душевной доброты и щедрости, которые каждый мог найти в семье Игнатьевых и в дни недостатка, и в дни благополучия. Как в той русской поговорке: «Чем богаты, тем и рады». А еще он был великолепным собеседником, умевшим и слушать, и рассказывать. Любовно храню среди множества книг, подаренных мне авторами с дарственными автографами, и его книгу, и когда вновь перечитываю любимые страницы, словно слышу опять голос самого Алексея...
Было у меня немало и других знакомств, которые я бережно храню в памяти сердца, но не обо всех настала пора рассказать: ведь многие живут и творят и сейчас, так что не хочется говорить о них без их «санкции».
Все эти послевоенные годы я много разъезжал со своими «Психологическими опытами», все лучше и больше познавая огромную страну и ее народы, а главное — приобрел неисчислимое множество новых знакомств. Были у меня, безусловно, и завистники, но друзей — неизмеримо больше.
Не мог я жаловаться и на невнимание ко мне публики, потому что не припомню ни одного своего выступления без аншлага. Грех мне пенять и на равнодушие прессы. В газетах и журналах стали появляться восторженные заметки и статьи, хотя я не раз говорил, что всегда старался избегать «мистического ажиотажа» вокруг своего имени. Всякий раз подчеркивал, что способности мои могут в той или иной степени обнаружиться в каждом человеке. И главное, я не хотел придавать им сверх-естественный оттенок, подчеркивал их «земное» происхождение.
И только одна категория «зрителей» относилась ко мне, мягко говоря, сдержанно — ученые. И суть тут не в их равнодушии к необычным телепатическим экспериментам, отнюдь. Они активно участвовали и в качестве зрителей, и в составе жюри на моих сеансах. Но со страхом или, скажем, с осторожностью подходили к необходимости уложить «Сеансы» в какие-то объяснимые научные рамки.
В 1950 году мое непосредственное начальство, под эгидой которого я работал, театральный отдел Министерства культуры, обратился к Институту философии Академии наук СССР с просьбой помочь в составлении текста, который бы объяснил материалистическую сущность моих опытов. Ничего удивительного: это были трудные времена для развития философской и вообще научной мысли в России, как в ее классических вариантах, так и в каких-либо новых аспектах. Единственным человеком, которому принадлежало последнее слово в философской науке, был Иосиф Сталин.
Таким образом, если на олимпийской вершине мысли не давалось какого-нибудь внятного объяснения явлениям парапсихологии, то и внизу, в рядовых научных кругах, никто не осмеливался сказать свежее слово. Все непонятное, необъяснимое подводилось под уже расчерченные законы, утвержденные «непогрешимым пророком». То, что никак не совмещалось с границами «апробированных» результатов, мне просто не рекомендовали делать.
И вот мое артистическое руководство получило следующее письмо:
Институт философии.
Гастрольному бюро Комитета по делам искусств при Совете Министров СССР.
В соответствии с Вашим запросом направляем текст вступительного слова к выступлениям В.Г.Мессинга.
Автор текста — кандидат педагогических наук — психолог М.Г.Ярошевский.
Текст апробирован сектором психологии Института философии.
Заведующий сектором психологии — Петрушевский. 17 мая, 1950 года.
Ну, Таня, текст ты этот слышала многократно, думаю, что ты его знаешь уже наизусть...
Глава 19
Научные лабиринты
На протяжении всех лет дружбы с Мессингом я следила за печатью, стараясь найти хоть какую-то серьезную работу, объясняющую или хотя бы пытающуюся объяснить явление телепатии. Иногда встречались несмелые попытки, тут же заливаемые потоками критики, а порой и просто брани с обилием избитых шаблонов: антиматериалистические, буржуазные, псевдонаучные, ренегаты...
Во главе «инквизиции» стоял профессор Александр Китайгородский. Сами гонители любых проявлений телепатии и парапсихологии никакого серьезного объяснения дать не могли. А как же объяснить народу, что ничего сверхъестественного в опытах Мессинга нет, что все просто и ясно? Ведь материалистическая философия должна (!) объяснить все. На помощь пришла вездесущая теория Павлова. На ее основе было написано объяснение способностей Вольфа Мессинга. Аида Михайловна должна была каждый вечер зачитывать этот текст зрителям до выхода Мессинга, текст, который написал Ярошевский, кандидат наук из Института философии.
Не знаю, убеждало зрителей это объяснение или нет, но я хочу в этой книге дословно передать весь этот «научный» текст:
«Психологические опыты Вольфа Мессинга, которые вы сейчас увидите, свидетельствуют о наличии у Мессинга чрезвычайно интересной способности. Мессинг точно, безошибочно выполняет самые сложные мысленные приказания, которые любой из присутствующих здесь пожелает ему мысленно продиктовать. На первый взгляд умение Мессинга улавливать мысленные приказания других людей может показаться какой-то таинственной сверхъестественной силой. Однако ничего сверхъестественного Мессинг не делает.
Его опыты полностью объясняются материалистическими законами природы и строгой научной логикой. И чтобы у присутствующих была полная ясность в сути психологических опытов, я попытаюсь доступно и вкратце рассказать, почему ему удается выполнять сложнейшие задания зрителей.
Мыслящим органом человека является мозг. Механизм или технологические процессы его работы объяснены русскими учеными Сеченовым и Павловым.
Еще в прошлом веке Сеченов выдвинул теорию рефлекторной деятельности головного мозга. Идеи эти позже были отшлифованы Иваном Петровичем Павловым. Последний доказал, что все душевные процессы: ощущения, чувства, представления, мысль — есть результаты деятельности миллиардов клеток, из которых состоит мозг.
