вешаешь ключ от шкафчика на шею и надеваешь СИЗ (защитный комбез, респиратор, очки, перчатки — две пары — и бахилы). Дальше — «красная зона».
Чтобы понять, что такое «красная зона», лучше всего представить себе аварию на Чернобыльской АЭС. Там была зона отчуждения, а здесь — «красная зона». Примерно одно и то же. Мы шутим, перефразируя фильм «Мальчишник в Вегасе»: все, что было в «красной зоне», остается в «красной зоне». Вроде как тот же мир, но там есть свои правила и законы. Входишь туда и… знаете, я вспоминаю, как в кино показывают выброс десанта с самолета: «Первый пошел… второй… третий!» — вот у нас так же примерно.
Должен сделать оговорку. Вот меня сейчас многие спрашивают: как же вы там работаете? Расскажите, что там происходит. И знаете, надоело уже. Точнее, надоело, что вдруг все врачей стали считать героями. Будто до коронавируса у нас была легкая работа! Да у нас каждый день такой. Как медицинский заканчиваешь, так до выхода на пенсию каждый день и работаешь в таком режиме. А тут вдруг все всполошились, плакаты по Москве вешают, каждый говорит: «Какие же врачи герои!»
Это правильно, хорошо, что так говорят. Но я зуб даю, что, как только эпидемия закончится, никто и не вспомнит о своих словах, и так же мы будем работать, никем не замечаемые.
У нас же как теперь модно говорить — «врач оказывает услугу». Да смешнее этой формулировки и представить себе нельзя. Врач помогает, оказывает помощь, а никакую не услугу. И вот эта ситуация с пандемией, я надеюсь, это доказала: мы оказываем помощь, мы спасаем, мы боремся за жизни, у нас каждый день — это линия фронта. А про нас пишут: «оказывают услугу»… Смешно просто».
Очеловечить «космонавтов»
«Так вот. Надеваешь скафандр — и вперед! Поначалу вообще не узнавали друг друга. Потом начали по походке узнавать, по глазам. Потом придумали подписывать на защитном костюме имена. Нам выдавали бейджи, но, признаюсь, не все ими пользовались — слишком мелко написано.
А вот написать на костюме — это, знаете, такая шалость, которую можем себе позволить.
Да и уверен, на самом деле за этим стоит нечто большее. Не так давно читал в одном научном журнале объяснение ученых, почему многие люди боятся клоунов. Оказывается, это такой психологический эффект, эволюцией в нас заложено, что, если мы видим кого-то похожего на человека, но при этом не такого, то наше подсознание начинает воспринимать его как больного. В древние времена этот инстинкт помогал людям отличать больных и, следовательно, их начинали сторониться, чтобы не заразить свое племя, род и так далее.
И этот инстинкт сохранился у нас до сих пор: мы видим клоуна и понимаем, что это человек, но не такой, следовательно, заразен и может быть опасен для нас. То же и у нас сейчас в «красной зоне». Смотришь — ноги, руки есть, но стоит перед тобой натуральный космонавт. Какое к нему доверие может быть? Это не только пациентов касается, но и нас, врачей.
Вот ты ходишь всю смену, все 12 часов по больнице и не видишь людей, а видишь одних «космонавтов» — это не очень приятно, честно скажу. Отсюда и желание добавить что-то человеческое, очеловечить как-то этот белый костюм. И пишешь «Павлик», «Ира», «Дима». Некоторые даже себе смайлик рисуют.
Бывает и так, что подходишь к коллеге и сам ему нарисуешь что-нибудь: зайчика там или еще что. Забота, так сказать. Без нее никуда.
У меня был случай: я себе утром на спине написал свое имя ну и забегался, забыл об этом. Смотрю, ко мне все подходят и по имени обращаются. Понять никак не могу, в чем дело-то?! Неужели все меня запомнили и без сомнений узнают. А когда в конце смены костюм снял, увидел, что имя-то свое сам же и написал. Забавно было.
Работать в этой форме было поначалу, мягко говоря, непривычно. Ты буквально вынужден приспосабливаться во всем — в дыхании, в речи, вообще все надо было корректировать.
Но мы привыкли. И к тому, что дышать в респираторах тяжело, что маска на все лицо, нос, скулы, подбородок, и она не только давит, но и натирает — потом на этом месте образуется корка. И ходишь потом, вроде маски нет, но она настолько уже впечаталась в тебя, что как будто надета. Со временем каждый придумал свои методы, как бороться: кто-то кремом мазал, кто-то вату подкладывал.
Главное, чему учишься в первый же день, — говорить надо четко и громко. В этих костюмах очень плохо слышно. Представьте: вы лежите в палате, к вам заходит пять таких «космонавтов» и начинают бубнить что-то непонятное. Страх ведь!
Поэтому, по крайней мере, я для себя сформулировал это как задачу: в сложившихся условиях надо максимально доносить и подсвечивать все человеческое: громче говорить, смотреть в глаза, как-то ободрить лишний раз.
Ведь поймите, это и есть настоящая работа врача! Врач — это тот, кто может смотреть в глаза и одним своим видом лечить.
Фернандо де Рохас, испанский писатель, сказал: «Радостное выражение лица врача — начало выздоровления больного». Это неимоверно глубокие слова и, на мой взгляд, важнейший постулат медицины.
Вот представьте: лежит ничем не защищенный человек в палате, затравленный шокирующими заголовками газет, которые только и трубят о том, что «мы все умрем!», у него нет возможности увидеться с близкими: их не пускают.
И напомню, что ему поставили «коронавирус», от которого кто-то умирает, а кто-то нет, а почему так, никто объяснить не может, и сказать, что с ним дальше будет, тоже никто не может.
И вот к пациенту заходят пять «космонавтов», будто только с орбитальной станции — ни тела не видно, ни глаз толком не разглядеть. Что чувствует человек? Что у него в душе творится? Мы вот все заняты чем-то важным и серьезным, но подумали ли мы о душевном состоянии каждого отдельного человека?
Есть выражение: дьявол кроется в деталях, а вы знаете, что это фраза-перевертыш, изначально она звучала так: «Бог в мелочах, а дьявол в крайностях». Согласитесь, очень показательная эволюция, не правда ли? Так вот, я уверен, что в мелочах, в деталях именно Бог, и, не думая о душевном состоянии пациента с ковидом, мы не победим эту пандемию! Потому что не бывает физического здоровья без здоровья душевного.
Именно поэтому мы
