Щедрин назидательно ответил: «Это не девушка. Это моя жена».
Заботясь о счастье дочери, Рахиль Мессерер пробивала ей ордер на новое жилище. И добилась своего! Этот ордер стал ее подарком к Майиной свадьбе.
Квартира была крохотная, немногим больше коттеджа в Сортавале. Две комнатенки и кухня. Всего двадцать восемь с половиной метров. Передней не было вовсе. Майя шутила, что, чуть разбежавшись, могла бы допрыгнуть от лифта сразу на брачное ложе.
Но район был хороший: Кутузовский проспект. Рядом Москва-река. Напротив — гостиница «Украина».
В настоящее время семья живет на два дома — то в Испании, где работает Майя Михайловна, то в Германии, в Мюнхене, где работает Родион Константинович, занимающийся музыкальным издательством. В паре часов езды от Мюнхена, в предгорьях Альп, и лежит то самое знаменитое Лебединое озеро, воспетое Чайковским. Кроме того, Щедрин и Плисецкая нередко отдыхают от дел в Литве, где недалеко от Тракайского замка у них есть дом.
«Он продлил мою творческую жизнь по крайней мере на двадцать пять лет», — говорит Плисецкая о своем муже. И это при том, что их совместная жизнь вовсе не была конфетной! Характер блистательной, вулканической Майи подчас очень трудно выдержать. Ходили слухи о том, что несколько раз Щедрин собирался развестись, уходил от нее. Журналисты муссировали сплетни о неких его любовницах, коллеги-неудачницы злословили о ее «гражданских мужьях». Каких только романов ей не приписывали! Не могли понять сплетники, что такое бывает: красавица, умница, прима Большого — и при этом верная и любящая жена. Да, всегда и везде Майя Михайловна говорила, что кроме супруга не замечает других мужчин. Да, они порой ссорились — но каждый раз мирились, оставляя представителей «желтой прессы» ни с чем. Ведь каждый из них понимал, что может найти другого — более молодого, более уступчивого партнера, но все это будет не то, ненастоящее, ненужное. Им никогда не было скучно друг с другом, и Майя действительно стала музой своего супруга.
Роман с Майей стал вдохновляющим моментом при создании совсем еще молодым Щедриным его первого балета — «Конек-Горбунок» по сказке П. П. Ершова. Он ездил в Белоруссию, в деревни — слушать народные песни, но образ Жар-птицы был продиктован блистательной Майей, теми ее репетициями — в облегающем купальнике.
«Музыка к балету «Конек-Горбунок» — моя ранняя, очень ранняя работа. Но работа этапная, важная для моего творческого самоутверждения, многое в жизни моей определившая. Работа, на которой «поймал» я в свои музыкантские руки неземную Жар-птицу — Майю Плисецкую. Ей эта партитура и посвящена.» — признавался сам Родион Щедрин, посвятивший любимой еще много прекрасной музыки.
Любовь помогла Щедрину совершить невозможное — сделать «невыездного» человека «выездным». А в то время это было не просто трудно, а почти невозможно. Щедрин подарил любимой женщине не только возможность увидеть мир, он проложил ей дорогу к мировой славе, мировому признанию ее таланта.
При помощи своих знакомых ему удалось сделать так, чтобы Плисецкая попала на прием к недавно назначенному председателю КГБ Шелепину. Тот посоветовал балерине написать письмо Генеральному секретарю Никите Хрущеву. Это невесть какое по счету письмо помогло — вскоре, весной 1959 года, Плисецкая уехала на гастроли в США.
То было поистине грандиозное, более чем двухмесячное турне по крупнейшим городам Соединенных Штатов. Плисецкая покорила американских зрителей точно так же, как до этого она покорила советских. А это было непросто! И не в танце, не в искусстве было дело, а в том, что советских артистов попросту не кормили!
«В Америке в 1959-м я получала за спектакль 40 долларов. В дни, когда не танцевала, — ничего. Нуль. Кордебалету выдавали по 5 долларов в день. Суточные. Или «шуточные», как острили.
А когда позднее я танцевала в Штатах «Даму с собачкой», то американской собачке, с которой я появлялась на ялтинском пирсе, платили 700 долларов за спектакль. Но это так, между прочим», — откровенно писала Майя Михайловна. — Как просуществовать на 5 долларов? Удовлетворить нужды семьи? Купить друзьям подарки? Ребус. Стали обыденными голодные обмороки. Даже на сцене, во время спектаклей. («Мы — театр теней», — потешали себя артисты.)».
Импресарио, к счастью, попался заботливый: он стал кормить труппу бесплатными обедами. Дело сразу пошло на лад. Щеки зарозовели, синяки под глазами исчезли, сил прибавилось, и танцевать все стали куда бодрее. Успех!
Потом, когда поездки за рубеж стали делом вполне привычным, артисты Большого балета научились набивать в дорогу чемоданы консервами, крупами, плавлеными сырками и сырокопченой колбасой — впрок. Благо штрафы за перевес в те времена были не столь жестокие, ведь чемоданы с консервами весили неимоверно! Только натренированные на поддержках танцоры легко расправлялись с этой тяжестью. Но на пути запасливых вставала таможня, и порой запасы конфисковывали — тогда более удачливые коллеги делились.
«Гостиничные номера Америк, Англий превращались в кухни. Шла готовка, варка. По коридорам фешенебельных отелей сладко тянуло пищевым дымком. Запах консервированного горохового супа настигал повсюду надушенных «Шанелью» и «Диором» тутошних леди и джентльменов. Советские артисты приехали!..» — так потом со злобой, с обидой в автобиографии напишет великая Майя Плисецкая.
После ухода со сцены Галины Улановой в 1960 году Плисецкая стала примой балета Большого театра. Это были годы наивысшего расцвета ее мастерства и таланта. Для нее ставились классические балеты, вот уже сотню лет не сходящие со сцены.
В 1961-м состоялась премьера «Спящей красавицы» — балета Петра Ильича Чайковского по либретто Ивана Александровича Всеволожского и балетмейстера Мариуса Петипа по сюжету одноименной сказки Шарля Перро. Сохранились документы, что Чайковский писал «Спящую», получая от самого процесса огромное удовольствие: «Относительно балета скажу вам, что сюжет его мне очень нравится и я с величайшим удовольствием займусь им». Главной идеей балета для композитора стала борьба добра со злом. Добро — это фея Сирени, зло — фея Карабос. На роль феи Карабос Мариус Петипа сразу назначил мужчину — первым исполнителем партии стал Энрико Чеккетти.
Знатоки считают «Спящую красавицу» чуть ли не идеальным образцом классического балета, участие в котором требует от артистов, тем более от исполнительниц главной партии, виртуозного мастерства и безукоризненного владения своим телом. У Майи Плисецкой было и той другое. Спектакль ставил Юрий Григорович, который тогда еще не был главным балетмейстером Большого театра.
