Ознакомительная версия.
Павел зашел в станичную церковку. Вонь от дерьма в притворе поразила его. Все без исключения иконы были порваны, исцарапаны и прострелены. У царских врат находилась большая икона с изображением Иисуса Христа. В его уста, очевидно проткнутые штыком, какой-то вандал вставил окурок. На престоле лежала пристреленная черная кошка, а на окровавленной шкуре покоилось Евангелие, раскрытое на главе «Послание к евреям святого апостола Павла».
− Жидовская работа, − кто-то крикнул из вошедших корниловцев.
− Нет, это могли поработать и свои − наши русские «товарищи», − заметил Павел.
− Дьяволы на такое способны, − пробасил высокий черноусый казак, начавший сразу же неистово креститься. — Это дети сатаны. Они пируют по-своему − только там, где святость, где чистота духовная. Она их раздражает.
− Получат эти изверги рода человеческого за свои грехи сполна, − заключил коренастый крепыш с погонами поручика.
− Посмотрите, посмотрите, что делается у шелковицы, − закричал вбежавший в церковь офицер. — Комиссары прикончили священника. Станичники рассказывали, что батюшка отказался отдать золотую утварь храма и был заподозрен в связях с нами. Да как убили?! Разрезали живот, а кишки намотали толстым слоем на ствол дерева.
Все бросились на улицу. Действительно, у шелковичного комля лежал бледный и вытянутый священник. Конец кишки был прибит гвоздем. Глаза почему-то у него были открыты. Бледное лицо спокойно.
− Видно, Бога просил… простить этих уродов… простить за причиненную ему мученическую смерть, − проскрипела рядом стоявшая старушка.
Все снова перекрестились…
Лицо Павла было белое, как полотно. Глаза горели тем огнем ярости, которая способна на мгновенное мщение.
* * *
Добровольческая армия, возглавляемая генералом от инфантерии Корниловым, дважды атаковала Екатеринодар, но взять его так и не смогла — силы были не равны. Армия несла тяжелые потери. Заканчивались боеприпасы. Не хватало продовольствия. Кони ржали от голода и холода…
Здесь же 31 марта 1918 года ее командующий генерал Корнилов и сложил свою голову в результате прямого попадания снаряда в штаб армии.
Во время так называемого второго Кубанского похода Добровольческая армия Деникина, усиленная трехтысячным отрядом полковника Михаила Дроздовского, прибывшего с румынского фронта, 4 августа 1918 года, разгромив 100-тысячную группировку красных войск, взяла столицу кубанского казачества — Екатеринодар.
Спустя год после совершенной Октябрьской революции, при главнокомандующем Добровольческой армией на юге России была создана Особая комиссия, расследовавшая злодеяния большевиков. Она же расследовала и факт глумления представителей Советов над телом убитого генерала Корнилова.
Павел читал копию кем-то старательно переписанного сообщения, тяжело, слезы крупными градинами падали на пол и разбивались о бетон помещения, в котором находился его небольшой штаб отряда. Желваки на скулах ходили ходуном. Листы документа судорожно дрожали в такт нервного перенапряжения, передаваемого пальцам руки.
«Звери, звери мы, а не люди. До чего оскотинился народ! — рычал душой, негодуя, ротмистр. — Зло за зло, око за око. Ох этот русский беспощадный бунт. Он превратится в бойню — доселе невиданную братоубийственную гражданскую войну. Она уже началась.
Подлость и мерзость творят большевики, мы им отвечаем или ответим тем же. На наше зло будет чиниться зло еще больших масштабов со стороны обманутой толпы, на их зло мы будем тоже отвечать большим злом. И длинный по времени кровавый шнек российского братоубийства закрутится в полную силу. Кто виноват, что делать? На эти типично славянские вопросы общество пока что вразумительно-созидательного ответа не находит. Аргумент в противостоянии один — бей, убивай, чтобы другие боялись».
Копия текста сообщения комиссии начиналась словами:
«31 марта 1918 года под г. Екатеринодаром, занятым большевиками, был убит Командующий Добровольческой Армией, народный герой Генерал Корнилов.
Тело его отвезли за 40 верст от города в колонию Гнадау, где оно и было 2 апреля предано земле, одновременно с телом убитого полковника Неженцева.
В тот же день Добровольческая Армия оставила колонию, а уже на следующее утро, 3 апреля, появились большевики — разъезды разведывательных подразделений Темрюкского полка.
Большевики первым делом бросились искать «зарытые кадетами кассы и драгоценности». При этих розысках они наткнулись на свежие могилы. Оба трупа были выкопаны, и тут же большевики увидели на одном из них погоны полного генерала. По этому определили, что это генерал Корнилов. Общей уверенности не могла поколебать задержавшаяся по нездоровью в Гнадау сестра милосердия Добровольчесой Армии, которая по предъявлении ей большевиками трупа для опознания хотя и признала в нем генерала Корнилова, но стала их уверять, что это не он. Труп полковника Неженцева был обратно зарыт в могилу, а тело генерала Корнилова, в одной рубашке, покрытое брезентом, повезли в Екатеринодар на повозке колониста Давида Фрука.
В городе повозка въехала во двор гостиницы Губкина на соборной площади, где проживали главари советской власти Сорокин, Золотарев, Чистов, Чуприн и другие. Двор был переполнен красноармейцами. Воздух оглашался отборной бранью, − ругали покойного. Отдельные увещевания из толпы не тревожить умершего человека, ставшего уже безвредным, − не помогли. Настроение большевистской толпы повышалось. Через некоторое время красноармейцы вывезли, взявшись за оглобли, на своих руках повозку на улицу. С повозки тело было сброшено на панель.
Один из представителей Советской власти по фамилии Золотарев появился пьяный на балконе. И, едва держась на ногах, стал хвастаться перед толпой, что это его отряд привез Корнилова, но в то же время Сорокин оспаривал у Золотарева честь доставки в город Корнилова, утверждая, что труп привезен не отрядом Золотарева, а темрюкцами.
Появились фотографы, сделали несколько снимков покойника, после чего тут же проявленные карточки стали бойко ходить по рукам. С трупа сняли последнюю рубашку, которая рвалась на части, и обрывки разбрасывались кругом.
«Тащи на балкон, покажи с балкона», — кричали в толпе, но тут же слышались возгласы: «Не надо на балкон, зачем пачкать балкон. Повесить на дереве». Несколько человек оказались уже на дереве и стали поднимать труп. «Тетя, да он совсем голый», — с ужасом заметил какой-то мальчик стоявшей рядом с ним женщине.
Ознакомительная версия.
