«Фидель обнял меня и подпрыгнул вместе со мной несколько раз:
— Пробил час, Че (для кубинцев все аргентинцы — Че. — Ю.Г.)! Наступил час!.. Скоро ты спустишься вместе с нами в долину и пойдешь до Гаваны...
Фидель не мог прийти в себя от радости. Смеясь, он прокричал отрядному корреспонденту Пакито:
— Теперь у тебя будет, что снимать днем и ночью, можешь снимать даже в цвете, если хочешь...
Успокоившись, сказал голосом реалиста:
— Надо немедленно поддержать забастовку атаками на всех направлениях».
Вот еще одна встреча с Фиделем:
«Фидель пришел пешком, со своим огромным рюкзаком, нагруженным книгами, политическими документами и банками с сосисками. Поприветствовал Гевару, обняв его, а мне протянул обе руки.
— Прости меня, Че. Но у меня грыжа, которая иногда делается нудной... И поэтому вчера я не смог прийти...
— А почему сегодня не поехали на муле?
Фидель засмеялся с видом довольного и опечаленного человека одновременно:
— Во всей Сьерра-Маэстре нет ни одного мула, который бы поднялся со мной на спине в гору...
К тому времени я уже записал все, касающееся исторического и событийного аспекта, но еще оставались кое-какие вопросы. Я включил магнитофон:
— С момента начала вооруженной борьбы в широком масштабе не поступало к вам никаких мирных предложений, в частности, от церкви?
— Действительно, епископат призвал к согласию в одной из проповедей.
— «26 июля» — это только революционное движение, которое будет считать свою миссию выполненной со свержением Батисты и его режима или оно планирует преобразоваться в политическую партию с намерениями руководить страной?
— «Движение 26 июля», — заявил решительно Фидель, — намерено бороться и гражданскими методами и путем чистых выборов прийти к власти. Мы хотим учредить партию, ибо понимаем, что свержение Батисты будет лишь отправным пунктом в реализации революционных задач. Но будет народ решать, способны ли мы, кто умеет бороться с оружием в руках, участвовать в политической борьбе на его стороне...
— И какими будут основные шаги «Движения 26 июля» после взятия власти?
— Многое из того, что мы сделали бы, придя к власти, уже осуществляется здесь, в горах. Пожалуй, первое — это конкретизировать и распространить на всю страну аграрную реформу. Но на Кубе, несмотря на ее богатства, почти все еще предстоит сделать. Гавана — это современный город, с огромными зданиями и чрезвычайной роскошью. Но вы посмотрите, что представляет собой остальная часть страны. Что означает эта протяженная горная местность, на которой практически нет дорог, где крестьяне не могут реализовывать свою продукцию, ибо не знают, как доставить ее на рынки. Огромны запасы нефти и минерального сырья. Однако они не эксплуатируются. А те, что разрабатываются, то только на потребу иностранному капиталу, не оставляя никакой прибыли кубинцам.
— Вы считаете решающей военную помощь США Батисте для продления его пребывания у власти?
— Естественно, да. Батиста получает постоянно помощь из Соединенных Штатов, как прямо от них, так и через Трухильо и Сомосу (соответственно диктаторы Доминиканской республики и Никарагуа в те годы. — Ю.Г.) ...Недавно на американскую базу в Гуантанамо (на кубинской территории в провинции Ориенте, на основе долгосрочного соглашения с США. — Ю.Г.) должны были быть доставлены триста ракет для передачи батистовским летчикам... Я уверен, что эти ракеты будут пущены против кубинцев, даже если и поступят из портов Трухильо и Сомосы. Самым абсурдным и жестоким является в этой войне ежедневное убийство десятков крестьян с воздуха...
— Когда, по вашему мнению, окончится эта война?
— Это невозможно предсказать. Может длиться дни, месяцы или годы. Единственно могу сказать, что она окончится лишь с полным разгромом тирании или со смертью последнего повстанца. У нас нет достаточного оружия, как вы сами могли заметить, и мы вынуждены отказывать тысячам людей, потому что не можем их вооружить. Но еще меньше у нас было оружия раньше, когда нас было двенадцать голодных бородачей с семью винтовками, шагающих по горам. Но мы обладали зато тем, чего не было никогда у солдат Батисты: идеалом, за который мы сражались.
Этот репортаж был передан почти немедленно. Десятки радиолюбителей в разных странах уже были готовы с магнитофонами для его ретрансляции. И вся Куба впервые услышала голос Главнокомандующего Повстанческой армией, прямо с гор Орьенте...
Мы пожали с Фиделем друг другу руки, а с Че сказали «чао»... Наш проводник — парень, хорошо знавший местность, — звался библейским именем Исаиас.
— Как апостол, — сказал он мне, знакомясь.
Я напряг память, но коль скоро у Святого Петра было много друзей, решил, что, может быть, паренек и прав...
До этого Хорхе Масетти много беседовал и с Че Геварой. Интервью с ним тоже было передано на Латинскую Америку, в том числе и на Аргентину (с ретрансляцией через Венесуэлу и Колумбию):
«Моим первым конкретным вопросом ему было:
— Почему ты здесь?
— Я здесь просто потому, что полагаю в качестве единственного способа освобождения Америки от диктаторов их свержение. Способствуя этому в любой форме. И чем непосредственнее, тем лучше.
— И не боишься, что могут квалифицировать твое участие в этом как вмешательство во внутренние дела не твоего государства?
— Во-первых, я считаю своей родиной не только Аргентину, а всю Америку. В этом отношении у меня есть предшественник, Марти (национальный герой Кубы, боровшийся за ее свободу в XIX в. — Ю.Г.) и именно на его родине я придерживаюсь его постулата. Кроме того, не укладывается в голове, что человека, отдающего себя целиком, свою кровь за дело, которое он считает справедливым и всенародным, можно обвинить во вмешательстве, при том, что принимается вмешательство иностранной державы, которая помогает оружием, самолетами, деньгами и предоставляет офицеров-инструкторов. Ни одна страна... ни одна газета не обвинили янки за их помощь Батисте, истребляющему свой народ. Зато все заняты мной.
Гевара воспользовался паузой и снова зажег свою трубку.
— И что можно сказать о коммунизме Фиделя Кастро?
— Фидель не коммунист. Если бы был, имел бы, по крайней мере, больше оружия. Эта революция исключительно кубинская, а точнее — латиноамериканская. В политическом плане можно было бы квалифицировать Фиделя и его Движение революционно-националистическими... Мы против Соединенных Штатов, потому что Штаты — против наших народов»[92].
В Соединенных Штатах знали о такой постановке вопроса. Трезво мыслящие деятели этой страны понимали, что со временем могут потерять Кубу. Поэтому Вашингтон, как отмечал аргентинский исследователь А. Латендорф в своей книге «Наша загадочная Америка», начал «проявлять некоторую благосклонность к Ф. Кастро»[93]. Появились подтверждающие это примеры.
