Армия расположена по старой Калужской дороге у села Тарутино; ежели же воспоследует какое-нибудь движение, то вы об этом будете извещены.
Генерал-лейтенант Коновницын
№ 83. Сентября 24-го 1812.
Гл. квартира деревня Леташевка».
Под текстом собственноручная приписка Коновницына: «О подвигах ваших г. фельдмаршал велел отдать в приказе. Всех рекомендованных вами без должной награды не оставит, о чем поручил мне вас уведомить. П.П.Коновницын» (Филиал ЦГВИА, фонд 717, опись 1, дело 10, лист 17).
А на следующий день, 25 сентября, генерал Коновницын сообщил Д.В.Давыдову: «Поиски ваши и поверхность в разных случаях над неприятелем по Смоленской дороге обратили к вам совершенную признательность его светлости. При сем случае уведомляю вас, что вы представлены в полковники».
Письмо М И Кутузова публикуется впервые по подлиннику, находящемуся в бумагах Д.В.Давыдова (Филиал ЦГВИА, фонд 717, опись 1, дело 1, листы 20 и 21).
Случай этот описан мною в соответствии с рассказом самого Д.В.Давыдова, однако документально не подтвержден. В записке Орлова-Денисова, посланной Давыдову, заключается лишь просьба «уведомить о своем нахождении». Но, думается, что все же подобный остроумный способ отделаться от «владычества генералов» вполне мог быть осуществлен Давыдовым, столь ценившим самостоятельность своих действий А о том, что Орлов-Денисов каким-то образом все-таки «покушался» на «независимость» Д.В.Давыдова, свидетельствует ниже публикуемое письмо генерала Коновницына, посланное Д.В.Давыдову в ответ на его донесение: «Секретно. Господину подполковнику Давыдову. В предписании моем от вчерашнего числа усмотрите, ваше высокоблагородие, что вам действовать должно как можно ближе к Смоленску. Посему, соглашаясь с желанием вашим, сего числа дано от меня знать генерал-адъютанту графу Орлову-Денисову, что вы с отрядом вашим будете действовать отдельно. Генерал-лейтенант Коновницын. № 323, октября 23. 1812» (Филиал ЦГВИА, фонд 717, опись 1, дело 10, лист 40).
Эти, как и предыдущие, слова Кутузова взяты из «Дневника партизанских действий» Однако, сличая напечатанный текст с рукописью «Дневника поисков и набегов партизана Дениса Давыдова, приведенного в порядок 1814 года», я обнаружил, что встреча и разговор с Кутузовым описывались там несколько иначе. После кутузовских слов «удачные опыты твои» и т. д. в рукописи идет следующий текст: «Я отвечал ему, что «награда моя в признательности спасителя отечества». – «Как я тебя по сю пору не знал?» – «Вы изволили запамятовать, я тот самый, которого ваша светлость, быв С.-Петербургским военным губернатором, призывали журить за сатиры и за разные юношеские залеты воображения». – «Как! Неужто это ты? Да кто тебя узнает в этой одежде» (Филиал ЦГВИА, фонд 717, опись 1, дело 9, лист 53, оборот и лист 54).
Вероятно, не желая напоминать о своих юношеских «залетах воображения», Д.В.Давыдов вычеркнул при издании «Дневника» этот текст, который тем не менее свидетельствует о том, что Д.В.Давыдов встречался с М.И.Кутузовым еще в ранней молодости, когда служил в кавалергардском полку и писал известные свои басни.
В записках и письмах Д. В. Давыдова имя партизана Терентия нигде не упоминается. И тем не менее имя это не вымышлено.
В 1944 году, будучи в селе Верхняя Маза, под Сызранью, где провел последние годы своей жизни и умер Д.В.Давыдов, я отыскал среди других стариков почти столетнего Николая Борисовича Волкова, отец которого служил личным камердинером у Дениса Васильевича.
Со слов своего отца, старик Волков передал мне много любопытных подробностей о последних годах жизни Д.В.Давыдова и, между прочим, сообщил историю партизана Терентия. По словам старика, Терентий «прежде с Денисом Васильевичем на войне был», а затем, возвратившись домой, подвергся каким-то гонениям со стороны своего барина, «не стерпел мучительства» и стал «беглым». Услышав, что Денис Васильевич находится в Верхней Мазе, а может быть и по случайности, Терентий очутился в этом селе. Они свиделись. Терентий рассказал про свою беду. Денис Васильевич, отличавшийся большой гуманностью, отнесся участливо к бывшему партизану. Терентий, выкупленный у своего барина, поселился в Верхней Мазе, где и прожил до глубокой старости. Николай Борисович Волков знал его стариком, всегда со слезами на глазах вспоминавшим покойного генерала Дениса Васильевича, который будто бы дал ему вольную, определил в конюхи и всегда при нужде оказывал помощь. Волков показал даже место, где стояла изба партизана Терентия. Другие верхнемазинские старики это подтвердили.
Терентий, по воспоминаниям Волкова, представляется мне таким, каким я его описываю.
В «Дневнике партизанских действий» Д.В.Давыдов не решился сказать об этой экзекуции помещика, но в рукописи собственной его рукой написано следующее: «Крестьяне стали жаловаться на Масленникова, который уверял, что они изменники и бунтовщики, но бледнел и трепетал. «Глас божий, глас народа!» – отвечал я ему и немедленно велел казакам разложить его и дать двести ударов нагайками» (Филиал ЦГВИА, фонд 717, опись 1, дело 9, лист 42).
Цитируемые письма, свидетельствующие о необычайной прозорливости великого русского полководца, опубликованы в сборнике «Фельдмаршал Кутузов» (Госполитиздат, 1947 г.).
Кутузов с насмешкою говорил, что береэинскую неудачу «простить даже можно Чичагову по той причине, что моряку нельзя уметь ходить по суше и что он не виноват, если государю угодно было подчинить такие важные действия в тылу неприятеля человеку хотя и умному, но не ведающему военного искусства» (К. Военский, Отечественная война 1812 года в записках современников. «Записки о войне 1812 года князя А Б. Голицына». СПБ, 1911 г.).
Блестящая оценка деятельности М.И.Кутузова, данная Давыдовым, заимствована из его письма к Вальтеру Скотту.
Впоследствии архиепископ Варлаам Шишацкий за присягу Наполеону был расстрижен в монахи. Понесли наказание и остальные могилевские чиновники-изменники.
Речь эту, приводимую самим Робертом Вильсоном в его «Записках», цитирую по переводу, опубликованному в книге Е.Тарле «Нашествие Наполеона на Россию».
В «Журнале военных действий» значится следующая, сделанная в Вильно 16 декабря запись: «Партизан полковник Давыдов рапортом от 14-го числа доносит, что при занятии города Гродно освобождено российских раненых, находившихся в плену, 14 офицеров и 467 рядовых, а солдат неприятельских взято пленных 660 человек. Сверх того, взяты весьма обширные магазины, все полные с хлебом разного рода и вином, которые и сданы им пришедшему туда с отрядом генерал-адъютанту Корфу».
