Расстраивало ее и то, что, если Каролину все же пускали в общество, она флиртовала напропалую. Слухи об этом донеслись до Великобритании. Королева Шарлотта так высказалась о будущей невестке: «Говорят, будто бы она настолько несдержанна, что герцог запретил ей выходить из одной комнаты в другую без присмотра гувернантки и что даже когда она танцует, сия особа повсюду следует за ней, дабы упредить позор, который она может навлечь на себя через нескромные беседы с мужчинами».
Казалось, принцессе была уготована участь старой девы. Но каково же было ликование и матушки, и дочери, когда к Каролине посватался один из самых завидных женихов Европы – принц Уэльский собственной персоной!
Как вам уже известно, в 1785 году Георг обвенчался тайным браком с католичкой Марией Фитцгерберт. Супругом он оказался так себе, и Мария страдала от его измен, которые варьировались от мимолетных увлечений до загулов длиной в несколько лет. В 1793 году принц оставил Марию ради леди Джерси, которая, по слухам, и посоветовала ему сделать предложение немецкой принцессе.
Таким образом решилась бы главная проблема, отравлявшая жизнь принца, – его долги. Они достигли чудовищных размеров – почти 270 тысяч фунтов. И павильон в Брайтоне, и роскошный лондонский особняк Карлтон-хаус, и изысканные наряды принца-денди – все это требовало денег, а наследный принц, увы, не мог запустить руку в казну. Даже исподтишка. Государственные расходы на принцев регулировал парламент, и он же решал вопрос ликвидации их долгов. Георг мог рассчитывать на 60 тысяч фунтов в год, однако после женитьбы его пособие возросло бы до 125 тысяч фунтов. Разница солидная. Кроме того, парламент обещал решить вопрос с его долгом. «Что одна чертова фрау, что другая – какая разница», – по легенде, вздохнул Георг и дал согласие на брак.
* * *Каролина была вне себя от счастья. Наконец-то наступила та сладостная, волнующая пора, от предвкушения которой замирало сердце любой барышни. Нужно собрать приданое, перемерить сундук платьев – подарок свекрови – и обучиться английскому придворному этикету у посланника лорда Малмсбери. Но капля дегтя не заставила себя ждать. За день до отъезда дочери Августа получила анонимное письмо, в котором некий доброжелатель называл леди Джерси «худшей и самой опасной из всех распутниц». Августа показала письмо Каролине. Та была расстроена, но не слишком. Даже в ее закрытый мирок просочились сведения о личной жизни принца. «Я намерена никогда не досаждать ему ревностью. Мне известно, что принц легкомыслен, и я к этому готова», – отважно заявляла Каролина.
Леди Джерси в юности
Вместе с тем, встреча с леди Джерси страшила принцессу, тем более что зловещая особа была уготована ей «в леди опочивальни».[5] Особые опасения внушало то, что леди Джерси была не только фавориткой ее жениха, но и доброй подругой будущей свекрови. Опасаясь их двойного давления, Каролина, тем не менее, отправилась в путь. Какой бы ни была Англия, вряд ли она теснее Брауншвейга. А жизнь принцессы Уэльской наверняка легче, чем ее прежнее унылое существование.
Но принцесса ошибалась. Вместо роз ей достанутся шипы.
Британия неласково встретила немецкую гостью. 3 апреля 1795 года королевская яхта «Августа» пришвартовалась в Гринвиче, но, когда принцесса со свитой сошла на берег Темзы, кареты поблизости не оказалось. Пришлось прождать на берегу целый час, пока карета не соизволила прибыть. За встречу гостьи отвечала леди Джерси, и она сразу дала Каролине понять, кто здесь главный. Познакомившись с новой госпожой, фрейлина раскритиковала ее платье, поругалась с ней из-за места в карете и вообще вела себя вызывающе. К дворцу Сент-Джеймс Каролина подъезжала мрачнее тучи. Оставалась последняя надежда – вдруг жених окажется галантным джентльменом и защитит ее от язвительной фрейлины. Но первая же встреча с Георгом разрушила все надежды.
Следуя протоколу, Каролина собиралась преклонить колени перед наследным принцем. Георг поднял ее за руку и обнял, после чего быстрым шагом удалился в свои апартаменты. Где и потребовал бренди.
Потом он не раз вспоминал эту встречу, упиваясь жалостью к себе. Он считал себя обманутым и глубоко оскорбленным.
Его разочарование можно понять. Прежде он видел невесту только на портрете. Но портреты не пахнут. Стандарты гигиены в XVIII веке были невысоки, и благородные господа мылись далеко не каждый день. Однако в описаниях современников Каролина предстает выдающейся грязнулей и неряхой. При первой встрече с принцессой лорд Малмсбери был поражен, что ее мать, будучи англичанкой, так и не приучила дочь к чистоплотности. Чтобы наверстать упущенное, он убеждал ее в необходимости «уделять пристальное внимание каждому предмету туалета, как платью, так и исподнему (Я знал, что она носит грубые сорочки и нижние юбки, а также шерстяные чулки, крайне редко отдает все это в стирку, и переменяет тоже недостаточно часто)». Каролина пропускала его намеки мимо ушей, а во время путешествия по Европе подарила ему сомнительный сувенир – свой полусгнивший зуб, вырванный незнакомым цирюльником.
В течение всей жизни Каролина пренебрегала личной гигиеной. «Неудивительно, что принцесса Уэльская внушала отвращение принцу, ведь она была неряхой и не умела самостоятельно одеваться. Пусть бы такие люди позволяли одевать себя, как одевают кукол. Вот она иногда и позволяла, но потом обязательно портила весь вид, надев чулки швом спереди или шиворот навыворот. А уж как она их подвязывала – вот где ужас так ужас!» – откровенничала одна из ее фрейлин.
Усугубляло проблему и то, что принц Георг исправно мылся и часто менял белье. Гигиену он ставил во главу угла. Если бы невеста благоухала, как цветник, возможно, их отношения развивались бы иначе. Но при виде Каролины его трясло от омерзения.
У Каролины тоже нашелся повод для обиды. Принц Уэльский мало чем напоминал изящного юношу на портрете. Он показался невесте толстым и грубым.
На свою свадьбу, состоявшуюся 8 апреля в Королевской часовне дворца Сент-Джеймс, принц Георг пришел пьяным вдрызг. Во время молитвы вскочил на ноги, словно собираясь бежать. Смутился, когда архиепископ сделал многозначительную паузу после вопроса о препятствиях для брака. Искал глазами леди Джерси. С невестой едва перебросился парой пустых фраз. Словом, вел себя так неприлично, что собравшиеся тихо вздыхали и сочувствовали невесте. Каролина стояла у алтаря в платье из серебристой парчи. Словно не замечая происходящее, она упивалась торжественным моментом.
Неприличная свадьба плавно перетекла в кошмарную брачную ночь. «Судите сами, каково это, когда муж напился на свадьбе, после чего провел большую часть ночи у каминной решетки, где он упал и где я его так и оставила», – жаловалась Каролина своей фрейлине. Георг описывал пережитое еще грубее: «В первую ночь не только не показалась кровь, но и манерами своими она (Каролина) не походила на неискушенную особу». По его словам, при виде мужского достоинства принца невеста воскликнула: «Боже, какой огромный!» Следовательно, ей уже было с чем сравнивать (!) Следующей ночью невеста «размешала зубной порошок в воде и полученной пастой начала затирать грязные пятна на ночной сорочке, пятна спереди и сзади». Дальше принц уже не мог терпеть. Каким-то чудом в первые несколько недель супругам удалось зачать ребенка, после чего их близость оборвалась раз и навсегда – к облегчению обоих.
