Авторитетом для Лени оставался только талант. Даже если он носит в дождливую погоду калоши, надетые на кроссовки.
…А недавно Лени Филатова не стало. Может, поэтому теперь особенно часто вспоминаются те времена, когда фантазировались идеалы и верилось, что истина на всех одна. Мы всегда гордились друг другом, потому что каждый по-своему не изменял этим идеалам в жестоком мире звезд, президентов, таможен, презентаций, маркетингов и девальваций. Мы всегда помогали друг другу не засохнуть.
За рассвет! Без базара
Фрагменты автобиографии, www.zadornov.net
В начале 90-х мы с Филатовым попали в группу актерского десанта, которую администрация Сургута на самолетах перебросила из Москвы на праздник 400-летия города.
Веселье продолжалось неделю. Выступать приходилось несколько раз в день на разных городских площадях перед толпами довольных жителей Сургута, гордых тем, что им уже 400 лет. По вечерам в местном Дворце культуры устраивались сборные гала-концерты. Все эти дни артисты переезжали с одной площадки на другую, забывали, где о чем говорили, скандалили, кто за кем должен выступать, кого пропустить вперед и кто уже опаздывает на следующий концерт… Вот когда я истинно позавидовал попсе, что они поют под фонограмму.
У одного из конферансье до того все перепуталось в голове — тем более что он в Сургут прилетел из Рязани, где тоже конферировал праздник города, — что во время самого торжественного концерта, где были все местные газонефтяные генералы, он поздравил жителей Сургута с юбилеем Рязани! К концу недели я так измотался, что после заключительного торжества в память о нашей с Филатовым юности решил развязать. Импресарио, администраторы, менеджеры этого праздника тоже решили не скупиться на деньги своих хозяев и арендовали на ночь баржу для путешествия по Оби, чтобы столичные гости этак немного расслабились после напряженки, оттянулись вдали от глаз сургучан…
В «десанте» был друг юности Леня Филатов, и это подначивало на юношеские подвиги. Я заказал водки и шампанского на всех столько, сколько может вместиться в два военных газика. В один — водка, в другой — шампанское. Газики загнали на баржу. И мы отчалили в ночь!
Ночи в Сургуте почти белые. Закат плавно переползает в восход. К двум машинам алкоголя и выставленной нефтяниками закуски это добавляло романтики и вдохновения! Когда все вдохновились до того, что одна из популярных телеведущих тех лет предложила играть в такую игру: набирать в рот шампанского и поить им того, кто согласится, я подошел к кумиру моего поколения Муслиму Магомаеву и попросил его спеть на всю Обь «Широка страна моя родная»:
— Смотри, Муслим, это же Обь! Закат!
— Восход, — уточнил Муслим
— Тем более. На восходе в память о нашей былой державе представляешь, как это прозвучит здесь, на этих широченных российских просторах. И никто это так, как ты, сделать не сможет!
В этих гастролях Муслим был не один — со своей собачкой Чарли. Это чудо сидело у него на плече и с удивлением взирало на происходящее на барже. Чарли никогда не видел подобного. Он часто путешествовал со своим хозяином. Но на баржу попал впервые. Да еще в такой компании! А главное, никогда не слышал, чтобы его хозяин так громко пел, как в тот вечер. Голос Муслима грянул над Обью, как набат! Вся мощь нашего прошлого полетела к ее берегам. Казалось, проснутся люди в селах и городах и образумятся, и поймут, что не все так плохо было и у нас когда-то. Чарли не спрыгнул — он сиганул с плеча Муслима и с испугу забился в какой-то аппендицит баржи. Его потом долго искали всем нашим «десантом». А ведущая ходила и умоляла:
— Чарли, вернись, я тебя напою шампусиком!
И вдруг… От берега отчалило два катера. От них веяло тревогой. И не зря. Быстро они догнали нас, и, как настоящие пираты, с них на баржу быстро вскарабкались местные крепыши. Сургутский рэкет! Услышав веселуху на барже, пацаны решили проверить, чья это бесконтрольная пьянка.
Струхнули почти все артисты. И не беспричинно. Пацаны явно жаждали адреналина. Прежде всего объявили, что одного из известных режиссеров (фамилию умалчиваю сознательно) забирают с собой на «малину» и будут слушать, как он поет и играет на гитаре, пока администрация города не выдаст их фирме обещанную машину — джип «Паджеро».
В той поездке со мной был один известный бизнесмен из Риги. В прошлом очень авторитетный человек из соответствующего мира (фамилию опять-таки умалчиваю по понятным причинам. Его до сих пор разыскивают латвийские власти. Интересовались даже у меня. Но я, честно, не знаю, где он сейчас находится). Тогда же я не знал всего того, что о нем насочиняли латвийские журналисты впоследствии. Поэтому, когда он попросил меня взять его с собой в Сургут и познакомить с местными генералами нефти, я согласился. А вдруг действительно срастется? В то время я даже знал такие слова, как «давальческая нефть», «вертушка»… И многие другие, которые позже мне пригодились только в моих пародиях.
Мой авторитетный в латвийских кругах приятель подошел к сургутским пацанам и попытался перетереть базар по понятиям. Это их разозлило еще больше. Они принадлежали к отморозкам, для которых «понятие» означало что-то вроде антиквариата. Бутылкой по голове — и все понятия!
— А тебя мы вообще замочим на аперитив! — рыкнул старшой из крепышей. Его взяли под руки. Мой приятель вел себя достойно, он не раз уже бывал в подобных ситуациях. Это чувствовалось. Не кричал, не рвал на себе волосы, не бил в грудь кулаками… И тут неожиданно взорвался Леня Филатов:
— Да вы кто такие? Перед вами, между прочим, артисты! Понимаете? Их всем народом любят и уважают. А вы кого из себя корчите? Борцов против власти? У нас вон Задорнов борец против власти! Он хоть во всеуслышание, не боясь, не исподтишка. А вы? Как трусы. Ночью устроили разборку — с кем? С артистами! Здесь, между прочим, есть артисты театров. Вы знаете, сколько они получают? Вы с одного ларька в день больше имеете, чем зарплата любого артиста за год. И вы над ними издеваться? Идите отсюда подобру-поздорову и не мешайте нам!
Я не помню, что еще выкрикивал Леня, но набор был не менее энергичный, чем голос Магомаева над Обью. Боясь того, что Леня сейчас взорвет и без того накалившуюся ситуацию, я подошел к старшому:
— Леня прав. Посмотри, кто перед вами. Это не бизнесмены, не торгаши. Лучше бы выпили с нами вместе за рассвет.
— А что, уже рассвет? — удивился старшой. Ему явно уже хотелось пойти на попятную, и он ждал только подходящего момента. Он почувствовал, что авторитет Лени подействовал на его друганов больше, чем его собственный. Даже для этих пацанов Филатов оказался авторитетом! Да и как могло быть иначе, если даже старшой, как оказалось позже, своим двум сынишкам, пацанятам, читал вслух Ленину сказку. Но это выяснилось уже после того, как все вместе махнули за рассвет! Потом старшой извинился перед Леней. Его пацаны пили с моим рижским приятелем, а потом к ним подошел Лановой и читал им стихи Пушкина. И пацаны прослезились. Не от стихов Пушкина, а оттого, что на рассвете по пьяной удали им никогда никто не читал стихов. А старшой продолжал извиняться перед Леней, пока мы не причалили:
