его, спаслись с помощью матросов. Лишь молодой князь Голицын, по-видимому, совершенно потерял голову. Он с громкими криками исчез под водой, и больше его уже не видели. До сих пор нашли только его фуражку. Его смерть тем более печальна, что он был единственный сын своих родителей. С большой похвалой отзываются о поведении великого князя во время этого несчастного случая, о его мужестве и хладнокровии.
Говорят, что Австрия хочет занять Княжества. Она заманивала Россию предложениями переговоров, чтобы тайком закончить свои военные приготовления, а теперь раскрывает свою игру. Удивляться нечему. Австрия всегда действовала коварно по отношению к России. Между ней и нами антагонизм, какой существует между собачьей и кошачьей природой. Мы глупы, когда даем себя обмануть лживыми уверениями дружбы. Французские войска высадились на Аландских островах [44].
22 июля
Сегодня именины цесаревны.
Вчера вечером мы ездили на ферму принести ей свои поздравления, так как при дворе принято поздравлять накануне самого дня. Цесаревна показала нам чудные подарки, полученные ею, и, между прочим, икону Божьей Матери со Спасителем, написанную Неффом, которая привела меня в восхищение. Выражение обоих лиц до идеальности божественно и прекрасно. Маленькие великие князья Николай и Александр поднесли своей матери виды фермы, нарисованные ими самими, а хорошенький Владимир, который еще не умеет рисовать, принёс ей корзину яиц, снесённых собственными его курами.
Царская семья вся собралась в Сергиевке к чаю у великой княгини Марии Николаевны, которая тоже именинница. Вечер был чудесный, и дворец в Сергиевке со своими террасами, украшенными экзотическими растениями, статуями и вазами самого изящного вкуса, имел совершенно волшебный вид.
Впрочем, я со своей стороны мало наслаждаюсь такого рода видами. Мой дух слишком демократичен, чтобы я могла чувствовать себя хорошо в этих собраниях полубогов, где постоянно боишься повернуться некстати спиной к кому-нибудь из великих мира сего или пропустить случаи сделать реверанс тем, кому подобает. Это совершенно лишает меня свободы мыслей и создаёт мне такое дурное настроение, что даже трельяж из роз производит на меня впечатление тюремной решётки, сидя за которой я могу только вздыхать о своей свободе.
Сегодня утром опять имели место поздравления, затем обедня в маленькой готической церкви. Туда пришёл государь. Стоя очень близко от него в церкви, я была поражена происшедшей в нем за последнее время огромной переменой. Вид у него подавленный; страдание избороздило морщинами его лицо. Но никогда он не был так красив: надменное и жёсткое выражение смягчилось; крайняя бледность, особенно выделяющая изумительную правильность черт его лица, придаёт ему вид античной мраморной статуи. При виде того, с каким страдальческим и сосредоточенным видом он молится, нельзя не испытывать почтительного и скорбного сочувствия к этой высоте величия и могущества, униженной и поверженной ниц перед богом.
Император во многом виноват, он заблуждался, увлечённый гордым сознанием того огромного престижа, который внушал. Но в самых его ошибках были честные побуждения, были порывы благородные и великодушные, которых нельзя не признавать и которые оправдают его в глазах истории.
Вечером царская семья собралась к чаю в собственном маленьком дворце в стиле рококо, драгоценной безделушке роскоши и изящества. Позднее Александру Долгорукую и меня позвали на ферму, чтобы окончить вечер у цесаревны…
24 сентября
Моя душа полна отчаяния.
Севастополь захвачен врасплох! Севастополь в опасности! Укрепления совершенно негодны, наши солдаты не имеют ни вооружения, ни боевых припасов; продовольствия не хватает. Какие бы чудеса храбрости ни оказывали наши несчастные войска, они будут раздавлены простым превосходством материальных средств наших врагов.
Вот тридцать лет, как Россия играет в солдатики, проводит время в военных упражнениях и в парадах, забавляется смотрами, восхищается манёврами. А в минуту опасности она оказывается захваченной врасплох и беззащитной. В головах этих генералов, столь элегантных на парадах, не оказалось ни военных познаний, ни способности к соображению. Солдаты, несмотря на свою храбрость и самоотверженность, не могут защищаться за неимением оружия и часто за неимением пищи.
В публике один общий крик негодования против правительства, ибо никто не ожидал того, что случилось. Все так привыкли беспрекословно верить в могущество, в силу, в непобедимость России. Говорили себе, что, если существующий строй несколько тягостен и удушлив дома, он по крайней мере обеспечивает за нами во внешних отношениях и по отношению к Европе престиж могущества и бесспорного политического и военного превосходства. Достаточно было дуновения событий, чтобы рушилась вся эта иллюзорная постройка.
В политике наша дипломатия проявила лишь беспечность, слабость, нерешительность и неспособность и показала, что ею утрачена нить всех исторических традиций России; вместо того чтобы быть представительницей и защитницей собственной страны, она малодушно пошла на буксире мнимых интересов Европы.
Но дело оказалось еще хуже, когда наступил момент испытания нашей военной мощи. Увидели тогда, что вахт-парады не создают солдат и что мелочи, на которые мы потеряли тридцать лет, привели только к тому, что умы оказались неспособными к разрешению серьёзных стратегических вопросов…
С душой, переполненной всеми этими мыслями, которые теперь провозглашаются повсюду и всюду горячо и страстно обсуждаются, я явилась вчера вечером к цесаревне в маленький турецкий салон великого князя…
19 октября [Гатчино]
Я в первый раз в Гатчине и еще с трудом ориентируюсь в этом огромном дворце с его бесконечными лестницами и коридорами. Дворец состоит из двух огромных жилых корпусов, соединённых полукруглой постройкой.
В левом корпусе в нижнем этаже расположены комнаты их величеств, цесаревича и цесаревны, а в верхних этажах комнаты великих князей, великих княжон и старейших статс-дам.
В правом корпусе помещается свита и служащие; тут же останавливаются многочисленные, ежедневно сменяющиеся в Гатчине гости: министры и другие сановники, приезжающие для работы с государем. Здесь же находится церковь, а в нижнем этаже – кухни. Полукруг занят исключительно парадными залами, тут же находятся комнаты, в которых умер император Павел [45], и где сохраняется кровать, на которой он был убит, со следами крови – мрачное историческое воспоминание.
Я живу в правом корпусе, поэтому мне приходится по три или четыре раза в день проходить через залы полукруга для того, чтобы попасть в Арсенал, где собирается всё общество к завтраку, обеду и чаю. Часто я прохожу в час ночи по этим залам, полуосвещённым мигающей лампой, мимо комнат императора Павла и мимо его трона, покрытого выцветшей от времени материей.
Признаюсь, что сердце у меня бьётся, я ускоряю шаги, и мне от страха всё время чудится, что из темных углов выступит вдруг зловещая фигура Павла I, безобразные портреты которого мы видим здесь повсюду.
