Дмитрий Петров - Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки

Джон Кеннеди кретином не был.

Кварталы старых доходных домов, чад мастерских, дым фабрик, нефтебазы, железные пути, лавчонки и бары, тюрьма штата… Ирландцы, итальянцы, славяне, немцы, евреи — беглецы от довоенной нищеты и военных ужасов, — моряки, докеры, заводские работяги, дальнобойщики, шпана… Их дети, жены и домочадцы — таков был электорат в 11-м округе. Точнее — в его восточной части. Немногие заходили сюда погулять в сумерках.

Это было опасней, чем в среднем по стране. Здешние места когда-то крепко «держал» дед Патрик. Но теперь тут жили итальянцы, а политикой заправляли теневые дельцы, продающие свои голоса тому, кто больше заплатит.

И поразительное дело — в этот индустриальный, криминальный, маргинальный округ ни с того ни с сего втиснули другой, особый, по сути, мир — Гарвардский университет. Плюс — окрестности, где жили дельцы-янки, ученые и служащие. Прежде они были частью тихого 9-го округа, где «рулили» республиканцы, и вот теперь…

Впрочем, в 11-й входили и районы среднего класса — Кембридж и Саммервилл, аккуратные дома которых были мечтой работяг с востока.

Но в целом, по совести говоря, Джека электорат радовал не слишком.

С другой стороны, тот факт, что выдвижение здесь было, по сути, равно победе, играл ему на руку. Но до поединка со «слоном» нужно было побороться за выдвижение с однопартийцами. Пройти через праймериз.

Иные «знатоки» советовали не лезть на большие выборы, начать с уровня штата, скажем — идти в вице-губернаторы. Чем плохо? Но уж больно много метило на этот «вкусный» пост местных воротил, имевших связи в высоких кругах. Кроме того, Джона, честно говоря, больше привлекал гламурный и столичный Вашингтон, чем провинциальный Бостон.

И он решил баллотироваться именно здесь.

Что и говорить — для этих мест он выглядел непривычно.

Настоящий серьезный бостонский политик должен быть румян, пухл, задорен, разговорчив. Носить визитку, солидную шляпу, золотые часы с цепью и жить в собственном доме.

А Кеннеди въехал в отель «Бельвю» (где когда-то жил — не тужил медовый Фитц), часы носил на руке, не имел шляпы, ходил в пиджаке, был строен и темен загаром (из-за болезни и лекарств). Хотя и обладал немалым чувством юмора.

Потому-то он и рассмеялся в ответ на замечание одного крупного партийного босса, к которому заехал просить поддержки. Тот прямо сказал:

— Молодой человек, ваши дед и отец — солидные люди, я их уважаю, но вас не поддержу.

— Почему?

— Потому что вы похожи на такого-разэтакого афериста: живете, вон, в отеле…

Услышав это, Джек весело рассмеялся. Ему и в голову не приходило, что это важно.

Это сперва смутило, а потом развеселило воротилу. Он тоже хохотнул и спросил:

— Чего это вы смеетесь?

— Сэр, вы, конечно, правы, — ответил Джек, — но сейчас это не отель. Это штаб. Кстати, там нередко бывает мой папа. Заходите. Мы будем рады вас видеть.

Так и было: Джон часто навещал его в «Бельвю». И что же он видел? Комнаты, полные народа — друзей семьи и одноклассников, флотских офицеров и политических шарлатанов, карьеристов, активистов, мечтателей… Чтобы спокойно поговорить по делу, приходилось спускаться в холл. Но Джо это не смущало. Он сам немалую часть жизни провел в отелях — оттуда было удобно разруливать финансовые сделки.

Не будь отца, местные серьезные люди вряд ли приняли бы Джека всерьез.

Бостонская политика — не для мальчиков с чернилами под ногтями, бурчали они, но Джо! Джо — это голова… И деньги у него есть.

Без денег, конечно, и соваться не стоило. Но на важное дело долларов отец не жалел. И, как когда-то в бурный океан, Джек отважно «нырнул» в кампанию.

Ему пришлось создавать команду. И он ее создал. С ним были его друзья по Чоату, Гарварду и флоту. И главное — с ним был клан.

Джон подбирал людей родом из Бостона. А лучше — из округа. Молодых, энергичных, грамотных. Демократов не по партийному опыту или привычке, а по духу… Фрэнк Морриси и Марк Дэлтон; улыбчивый Тэд Риордан из Саммервилля; Том Бродерик из Брайтона; Дэйв Пауэрс, взявший на себя «крутой» квартал Чарльзтаун; Билл Кейли с востока и Джон Дроуни из Кембриджа — все были на войне, все были молоды, все хотели многого. И больше всех — Джек.

Обаятельный молодой человек. Хорошо одетый. С привлекательной внешностью. С правильной речью. И с какой-то отчаянной храбростью в глазах.

Порой они возвращались в «Бельвю» за полночь. Но так и надо вкалывать на праймериз.

Потому что на них все жестко. Бывает по десятку и больше кандидатов. И все — из одной партии. Это не конкурс идей и программ, это личное дело. Облить соперника грязью, обвинить во всех грехах — легко. Хвастаться прибылями и хвалиться медалями — сколько угодно.

Статная блондинка Кэтрин Фарли, ветеран, майор медслужбы, в белоснежном кителе шла на трибуну, чтобы назвать Кеннеди «бедненьким маленьким богатеньким мальчугашей».

Ее внимательно слушали четверо смуглых итальянцев (двое — по имени Жозеф Руссо), утверждавших: «Джо Кеннеди хочет купить выборы».

Некий учитель, решивший доказать, что можно баллотироваться без денег, призывал его оставить блажь папенькина сынка. Ему вторил Джо Ли, что часто баллотировался на разные должности в католических районах и, случалось, побеждал.

Ну, а бывший секретарь мэра Керли Джон Ф. Коттер и Майкл Нэвилл, что с разным успехом шел в мэры и Конгресс штата и считался реальным претендентом на победу, наперебой предлагали ему подучиться — поработать у них на побегушках.

Между тем Джон вел кампанию спокойно, энергично и целеустремленно. И соперники, чувствуя опасность, сменили насмешки на обвинения. Папа Джо прямо сказал, заявляли они, если захочу, изберу в Конгресс и своего шофера.

Сложно сказать, насколько опасными для Джека были эти слухи. Быть может, они и побуждали задуматься и усомниться средний класс, а у работяг с «востока» вызывали, возможно, смех: а что? Сказал — изберет. С такими-то деньгами… Кеннеди — люди серьезные. А нам нужно, чтоб в Конгрессе сидел серьезный парень. А Джек к тому же — герой.

И впрямь, война дала кандидату честь и славу — сильное орудие политической борьбы. Выступая перед избирателями, он не раз весело говорил о своем подвиге, но прежде всего — о матросах, об их мужестве и верности флагу. С особым теплом говорил он Джо. О погибших. О ветеранах. На трибуне, на ящике, просто на земле стоял не только герой и брат героя, но человек, воздающий дань павшим за свободу Америки и других народов. И обещавший заботиться о живых. А их были тысячи — парней, вернувшихся с войны, в том числе раненых и увечных. И его слушали. Ему хлопали. Его шуткам смеялись. Ему жали руку.