«Какой позор!» — донеслось до слуховых мембран Акси-Вакси от голосовых связок супругов Чечельницких.
Несколько эвакуированных из Москвы писателей и театралов придерживались другой точки зрения. Один из них, седовласый красавец Оренбург, даже заметил: «Теперь, когда мы всем огромным фронтом перешли в наступление, нам нужны вот такие ободряющие юмором и определенной свободой нравов летучие комедии». «Послушай, Лья, американцы привезли ящик «Дэниэла», давай как следует напьемся сегодня?» — предложил ему старый фронтовой, еще по испанским пожарищам, друг, а именно как раз автор сегодняшнего сочинения Иван Мясопьянов.
Вокруг все пели ему осанну и только сожалели, что нет цветов, нет тортов и нет вообще ничего. Правда, ожидались новые хорошие вести от Совинформбюро. Вдруг все расступились, и к герою народа по лестнице сбежал великолепный дар города Булгары, тетя Котя в платье, тщательно пошитом из кусков бархата, и с горшковым фикусом в руках: «Ваня, Иван, поздравляю тебя с настоящим триумфом!»
Когда мы вышли из театра с невиданным доселе ларцом конфет, руководство взяли на себя почти взрослые Майка Шапиро и Бэбка Майофис. Мы все взялись за руки и образовали то бегущую, то скользящую цепочку: Котельники, Майофисы, Сафины и Трень-Брень. Мягкий снег усиленно покрывал раскатанные дорожки. Кое-где на открытых местах снег скрипел под ногами. Нас перегоняли девушки и дамы в валеночках с модельными туфельками под мышкой.
«Чайка смело пролетела над седой волной», — пели они. Глаза их сверкали, отчетливо сверкали, и они мечтали о том, что когда-нибудь и в их колхоз спустятся капитаны пятого океана, а может быть, и настоящие транспортники ленд-лиза.
Фира Рувимовна пришла к тете Коте для конфиденциального разговора. Они удалились за ширмы и шторки и уселись вдвоем на панцирной сетке брачного ложа Котельников.
«Послушайте, Котя, ведь вы хорошо знаете мою Сэсиль, права я или нет?» — так начала Фира.
Панцирные сетки были хорошо известны в Стране Советов тем, что на малейшее движение помещенного в них тела они отвечали чем-то сродни концерту фисгармонии. Тетя Котя тревожно родила несколько аккордов в верхних регистрах. Фира произвела свое в басовом ключе.
«Вы знаете, Котя, что моя девчушка достойна лучшей доли, права ли я?» — произнесла Фира и по системе зеркал увидела свое отражение в уменьшенном, но четком виде, претендующем на подчеркнутое достоинство. В те времена, когда фронт колебался по всей своей титанической дуге, заведующие предприятиями общественного питания, равно как и директоры продовольственных магазинов, казались себе членами новой аристократии, неподсудными и непогрешимыми.
И вот ей взрыднулось. Задрожала вся панцирная сетка, как в разгаре Куликовой битвы. Ух, ох, стонала Фира, и это уже было столкновение тачанок батьки Махно.
«Юная, прекрасная, она еще не знает поцелуя офицера Советской армии. Ну, вы можете это себе хотя бы отдаленно представить?» Тетя Котя искренне вздохнула: «Нет, не могу». Фира обхватила ее плечи и сильно поцеловала в мочки ушей, сначала в левую, потом в правую: «Моя Сэсиль, девушка Голливуда! Она приходит ко мне в спальню среди ночи и открывает свое сокровенное. Я знаю, в кого она влюблена! Открыть вам секрет?» — «Ну конечно, родная Фира Рувимовна. Я бы не хотела, чтобы между нами осталось что-то невысказанное. Итак?» — «Она любит вашего хорошего знакомого. Летчика-героя. Генерала. Таланта сцены. Ивана Флегонтовича Мясопьянова!»
Тетя Котя бурным всплеском поднялась из постели и бросилась к окну, якобы при желании улететь: «Для чего вы это все мне рассказываете, Фира Мироновна?» — «Ах, Котя, ведь мы с вами черпаем из одного котла. На ваших детей я смотрю как на своих, и многажды хотелось бы, чтобы вы смотрели на мою Сэсиль как на свою юную сестру. Короче говоря, я бы хотела, чтобы моя дочь вышла замуж за Ивана Флегонтовича Мясопьянова». «Но это невозможно!» — воскликнула тетя Котя с таким грудным звуком, какому бы позавидовала и рязанская горлица. Она вся трепетала, не в силах смирить трепет, а напротив, трепеща уже за пределами женственности.
Фира крепко схватила ее руки и стала их сгибать, усмиряя неуправляемый трепет: «Котя, я могу себе представить, как сложна жизнь Ивана. Ведь он привык рапортовать Верховному Главнокомандующему! Исконные Герои Советского Союза, кто спорит, конечно же, непогрешимы! Ну хорошо, пусть они не сразу станут воплощением советской семьи, но не могли бы вы, родная Котя, устроить так, чтобы Мясопьянов просто уложил Сэсиль в свою постель? Ах, как я мечтаю стать в конце концов бабкой какому-нибудь золотоносному генералышу!»
Мучительные терзания проходили волнами через весь организм тети Коти. Что делать? Как избавиться от упорной Фиры Рувимовны? Если бы она знала, как страстно меня любит Иван! Как он простирает меня на своем генеральском диване! Как мне приходится всасываться в его шерстистую грудь, чтобы подавить свои страстные стоны!
Конечно же, Фира, кормилица большого куста потревоженной родины, и думать не думала, чтобы рисовать в воображении Героя с бедной Котей. Она, зажмурив глаза, представляла, как могучий Мясопьянов несет в своих руках к брачному ложу снедаемую страстью Сэсиль, как он внедряет в деву свое семя и как они все трое… ах-ах… остановись, кипящий разум воображения!
Тетя Котя поникла. Если я открою Фирочке свою тайну, она, конечно же, закроет нам всем источник чечевичной похлебки.
«Фирочка, нужно все это устроить кон-фи-ден-циально, согласны? Иван — натура пылкая, как истинный представитель нашего великого народа. Нужно устроить кон-фи-ден-циальный ужин, предположим, у нас, за нашим историческим круглым столом красного дерева, согласны? Кон-фи-ден-циально познакомить Ивана и Сэсиль. Проверить, промелькнет ли между ними электрическая искра, вы согласны? Уверена, что ваша дочь произведет на него самое серьезное впечатление. Кстати, кто ее отец?» Фира Рувимовна вспыхнула своими ближневосточными очами: «Котя, ее отец, кон-фи-ден-циально говоря, никакой не еврей. Он кубанский казак-иудей. Бороздит тылы фашистского зверя. Ах, я представляю, как будет счастлив Гермоген, узнав об этом браке!»
Ей понравилась идея организации кон-фи-ден-циального ужина на квартире Котельников. Вряд ли кто-нибудь из соглядатаев-сотрудников заподозрит, что она устраивает прием для генерала.
«Итак, за работу! Только без спешки! Конфиденциальность — это главное! Мясопьянов должен быть поражен и изяществом, и богатством вашего стола. Ксения должна возглавить наши начинания. Я пришлю к ней на помощь своего поваренка». — «Моя мама Ксения — это мастер домашней выпечки и организации закусок». — «Завтра же присылайте ко мне вашего Акси-Вакси. Я отвешу ему пять килограммов пшеничной муки!»
