При властности ее характера нет сомнений, что ее преследовало желание иметь рожденного ею Наследника Престола. Судьба долго была немилостива к ней. И эти годы супружеской жизни, представлявшие очередные этапы надежд и горьких разочарований, были безусловно роковыми для ее нервной системы.
Наконец родился сын. Достигнут был венец желаний. Но какой же был удар для Императрицы, когда она узнала, что ее сын — гемофилик!..
Эта болезнь, почти неизвестная у нас в России, очень известна некоторым кантонам Швейцарии: там от нее вымирают деревни.
В роду Императрицы от нее погибли ее дядя, ее брат и ее два племянника. Сердце матери должно было страдать от материнской жалости к ребенку. Но она должна была вдвойне страдать от сознания, что это она, которая так хотела его, с таким напряжением ждала, причина его страданий, так как это она передала ему ужасную болезнь.
Ребенок был очень подвижен, очень резв. Какой бы ни был за ним надзор, нельзя было заранее рассчитать и предусмотреть каждый его шаг. Но то, что без всяких последствий проходило каждому здоровому ребенку, ежеминутно могло убить его. Малейшая неосторожность, ничтожный ушиб, незначительная травма — и он может погибнуть; он — столь долгожданный, так ей необходимый, единственный!..
Во что превратилась жизнь Императрицы после рождения сына?»
О природе распутинского дара потом много спорили и продолжают спорить по сей день.
Учитель французского языка царских детей швейцарец Петр Жильяр, на которого ссылается следователь Н. Соколов, рассказывал:
«Относительно роли Распутина в жизни Царской Семьи я могу показать следующее. Распутин появился у Них, должно быть, в 1906 году. Мои многолетние наблюдения и попытка объяснить причину его значения у Них довели меня до полного убеждения, которое мне кажется истиной или очень близким к истине, что его присутствие во дворце тесно связано с болезнью Алексея Николаевича. Узнав Его болезнь, я понял тогда силу этого человека. Когда Мать поняла, что Ее единственный, Ее любимый сын страдает такой страшной болезнью (гемофилия), которую передала Ему Она, от которой умерли Ее дядя, Ее брат и Ее два племянника, зная, что не будет Ему помощи от человека, от науки, Она обратилась к Богу…
Мне кажется, что религия Ее не дала Ей того, что Она искала; кризисы с Ним продолжались, грозя Ему смертью. Чуда, которого Она так ждала, все еще не было. Тогда-то, когда Ее познакомили с Распутиным, Она была убеждена им, что, если Она обратится к нему во время болезни Алексея Николаевича, он будет "сам" молиться и Бог услышит его молитву. Она должна верить в его молитву, и пока он, Распутин, будет жив, будет жив и сын.
Алексею Николаевичу после этого как будто стало лучше. Называйте это как хотите — совпадением, но факты обращения к Распутину и случаи облегчения болезни у Алексея Николаевича совпадали. Она поверила. Ей и не оставалось ничего более. В этом она нашла самой Себе успокоение. Она была убеждена, что Распутин является посредником между Нею и Богом, потому что молитва Ее одной не дала Ей облегчения. Они смотрели на Распутина как на полусвятого. Я могу отметить такой факт. Я с Ними жил 4 года. Они меня любили. И никогда, ни одного раза Они не сказали со мной ни одного слова про Распутина. Я ясно понимал: Они боялись, <что> я, как кальвинист, не пойму Их отношения к Распутину».
Это трудно понять не только кальвинистам. В современной православной публицистике Распутина иногда называют банальным экстрасенсом. Православные иерархи начала века, Распутина лично знавшие, смотрели на это иначе. «Он не был никаким гипнотизером или шарлатаном, а просто своей силой действовал на людей. Нельзя же забывать, что ученый монах и богослов о. Феофан чтил его как святого и всегда (в начале) был в радости от общения с ним. Чему же удивляться, если и в царском доме, и у великих князей увлекались им? А царица была несомненно религиозной женщиной. И вдруг такой наставник и утешитель! Да еще в трудную эпоху: после неудачной войны с Японией, во время первой революции, а потом и во время войны с немцами», — писал митрополит Вениамин.
И поразительно, что этому же человеку, Вениамину, принадлежит одно воспоминание, с Распутиным никак не связанное, но имеющее прямое отношение к нашему сюжету: «Мать учителя была из "дворовых", как и мы, служила птичницей у Господ. Эта добрая и полная старица известна была способностью "заговаривать кровь", то есть какими-то внушениями останавливать кровотечение без всяких повязок».
Окажись у постели больного наследника не сибирский странник, а эта женщина… Но случилось иначе.
«Крестьянин в голубой рубашке и высоких сапогах с пристальным взглядом, к тому же не из местных жителей, обратил на себя внимание подчиненных мне людей, — вспоминал начальник царской охраны генерал А. И. Спиридович. — За ним поприсмотрели. После церкви он отправлялся обычно в один из великокняжеских дворцов: или на Знаменку или на Сергиевскую. Навели справки, выяснили личность и так как ничего подозрительного, с точки зрения физической охраны, не оказалось, то "голубую рубашку" оставили в покое».
Однако не на всех во дворце Распутин произвел такое же благоприятное впечатление. Великая княгиня Ольга Александровна была очень недовольна неграмотным мужиком, который при первой же встрече с ней спросил: счастлива ли она, любит ли своего мужа, почему у них нет детей? Эти назойливые вопросы были в высшей степени бесцеремонны и одновременно с этим били в цель: Ольга Александровна была замужем лишь номинально, так как ее муж оказался содомитом. Но помимо повышенной проницательности странника раздражали его манеры.
«Если уж на то пошло, — заметила Великая княгиня, — то я находила его довольно примитивным. Голос у него был низкий и грубый, разговаривать с ним было почти невозможно. В первый же вечер я заметила, что он перескакивает с одного предмета на другой и очень часто приводит цитаты из Священного Писания. Но это не произвело на меня ни малейшего впечатления… Я достаточно хорошо изучила крестьян и знала, что очень многие из них помнят наизусть целые главы из Библии».
Мало этого. Однажды в одном небольшом доме, где бывал Распутин, случилась шокирующая сцена:
«После того, как хозяйка вместе с Ники и Алики отлучились из гостиной на несколько минут, Распутин поднялся, обнял меня за плечи и начал гладить мне руку. Я отодвинулась от него, ничего не сказав. Я просто встала с места и присоединилась к остальным. Этим человеком я была сыта по горло. Я невзлюбила его еще больше, чем прежде. Хотите — верьте, хотите — нет, но, вернувшись в Петербург, я совершила странный поступок: пошла к мужу в его кабинет и рассказала ему обо всем, что произошло. Он выслушал меня и с серьезным лицом посоветовал мне избегать встреч с Распутиным в будущем. В первый и единственный раз я знала, что муж прав».
