– О, девушка-перчик из Сычуань? Они не только красивы, но и горячи, как огонь!
Как будто я раньше этого не знал.
– Эта фотография сделана не в Китае, верно?
– Нет, это было в Париже. Она учится в университете в Германии.
– Так, секундочку, – смеется госпожа Ци, – твоя подружка – китаянка и учится в Германии, а ты, немец, путешествуешь по Китаю. Что-то тут не так!
– Мой план состоит в том, чтобы добраться до нее, – говорю я смущенно и открываю программу с картами.
Госпожа Ци смотрит на меня ухмыляясь и указывает на извилистую линию.
– Итак, завтра ты пойдешь по этой улице до Тяньчанчжень, туда примерно полчаса на машине. – Ее палец гуляет по экрану в поисках нужного места, затем она показывает на точку посреди гор: – Вот она, Каменная деревня клана Юй.
Мы договариваемся, что завтра утром я познакомлюсь с маленьким сыном госпожи Ци. Ровно в половине девятого дверь в мою комнату распахивается, и маленький сгусток энергии врывается в комнату, чтобы первым делом показать мне язык. Я в восторге. Я спрашиваю малыша, сколько ему лет, и он бойко картавит в ответ: «Четыре с половиной!»
Затем он хватает мой навигатор и начинает тыкать во все кнопки, как сумасшедший.
Госпожа Ци как раз шутливо распекает его, когда в комнату входит ее муж. Довольно полный, где-то за сорок, с плохими зубами. Кроме того, у него лицо одутловатое, как у человека, неравнодушного к зерновой водке. Он протягивает мне руку для приветствия, и я чувствую, какая она вялая и холодная. По спине у меня пробегают мурашки: «Привет, Голлум!»
Мы стоим друг напротив друга, не зная, что сказать.
– Групповая фотография? – звенит колокольчиком госпожа Ци, и мы все с облегчением торопимся в холл, где я, недолго думая, усаживаю на плечи мальчугана, который аж визжит от удовольствия. Супруги становятся слева и справа от меня, а дама с ресепшн получает задание сфотографировать нас. Я ухмыляюсь в объектив. Пока малыш крепко держится за меня, а супруг стоит рядом, вялый, как медуза, я ощущаю на руке легкое прикосновение волос госпожи Ци. Я замечаю вдруг, что она не только одета в модную кожаную куртку и сапоги на высоком каблуке, но и благоухает особенно запоминающимися духами.
Некоторое время спустя я снова иду один по улице, перехожу длинный мост, навстречу мне попадается велосипедист с полным яблок багажником… Почему-то я провожаю его взглядом и снова вглядываюсь в градирни электростанции вдалеке.
Склонившись через перила моста, я смотрю вниз и в этот момент понимаю, как права была госпожа Ци.
Дальше будет еще хуже.
Но что делать дальше? Я сижу на площадке лестницы в Каменной деревне, жую китайскую булочку мантоу и размышляю, не разумнее ли вернуться на шоссе.
Одинокая овца, свесив через стену голову, рассматривает меня. Ее уши опущены, в мутных глазах застыло недоверие.
Прохладно.
Утром я проснулся в небольшом местечке Тяньчанчжень и, выглянув в окно, любовался красотой инея, покрывшего опустошенную долину. Затем я отправился в путь на юг и два часа шел маленькой горной тропой, разыскивая Каменную деревню.
С каждым шагом воздух становился все чище, а природа оживала на глазах. Это было здорово, особенно после всей этой разрухи, которую мне пришлось наблюдать в течение последних дней.
И все-таки госпожа Ци была права: дорога становилась все хуже и хуже.
Когда вчера я глазел вниз с моста, то увидел большую птицу – скорее всего это была цапля. Одна-одинешенька, она все летала и летала кругами, будто не находя места, где можно приземлиться. У воды был пугающий цвет, наподобие ржавчины на корпусах затонувших кораблей, и вся она была завалена мусором.
На берегу стоят многоэтажные жилые дома, связанные между собой единым каменным фундаментом, в котором равномерно проделаны четырехугольные отверстия. От каждой такой дырки тянулся коричневый след, упиравшийся в ужасно выглядевшую кучу. Все выглядело так, будто эти кучи наступали на стену.
Я прошел мимо двух задыхающихся людей, чьей работой, по всей видимости, было сгребать уголь из огромной горы в аппарат, который с оглушительным грохотом переносил и выплевывал его в другую гору.
В воздухе было черным-черно от пыли. Немного позже я остановился у канала, вода в нем была молочно-бирюзового цвета и густая, как зубная паста. На удивление, в нем не было никакого мусора. Я подозреваю, что все попадавшее туда тут же растворялось. На заднем плане виднелся темный силуэт завода, и, проходя мимо, я разглядел в стене крошечное отверстие, через которое торопливо пробирался белый, как известь, ручеек. Он весь светился от собственной ядовитости.
Но здесь, наверху, прекрасно! Нет ни грязи, ни и грузовиков, воздух свеж и ясен, и маленькая Каменная деревушка вот уже более пятисот лет покоится среди нетронутой идиллии, которую нарушает лишь пара столбов линии электропередачи. Мне не верится, что трасса с ее угольными шахтами и колоннами грузовиков находится всего в двенадцати километрах отсюда. Здесь, наверху, создается впечатление, будто ее нет и никогда было.
– Ты даже не представляешь, как тебе повезло, старая скотина, – доверительно сообщаю я овце, которая все еще пялится на меня.
Когда я встаю, чтобы надеть рюкзак, она опасливо прячется за стену и вновь показывается лишь тогда, когда я отхожу достаточно далеко.
И вот уже два часа я блуждаю по горам.
Люди в деревне предостерегали меня продолжать путь отсюда. Было бы лучше вернуться на шоссе, говорили они, так как я вряд ли смогу найти дорогу дальше. Но я был уверен, что если я выйду из Каменной деревни и пойду строго на запад, то где-то через восемь километров выйду на главную дорогу.
Кроме того, что может со мной случиться? В конце концов, у меня есть навигатор!
И вот с тех пор я не видел ни души. Мой путь почти все время проходил через долины с террасами возделанных полей, а на горных склонах там и сям гнездились дома, но никто, кроме дворовых собак, не обращал на меня внимания. Их лай звучал то громче, то тише, то полный бодрости и сил, то слабый и хриплый. Иногда собачий голос был исполнен зла, иногда животное как будто опасливо говорило: «Берегитесь, там, снаружи, чужак!»
Потом прекратилось и это. В какой-то момент дорожка среди полей превратилась в тоненькую тропинку, и больше уже мне не попадались ни дома, ни собаки.
Недавно я прошел мимо камня, на котором было выгравировано название местности: Чжанцзингоу, ущелье Чжан. Сверху, над надписью, кто-то приписал красной краской предупреждение:
«ЧУЖАКАМ И ЛИЦАМ, ДАВНО НЕ ПРОЖИВАЮЩИМ ЗДЕСЬ, ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН!»
Значит, где-то здесь есть деревня, в которой проживают в основном люди из клана Чжан. Многие деревни в этой местности устроены таким образом. Например, в Каменной деревне проживал род Юй[4], и ее население почти полностью состояло из потомков одного из генералов времен империи Мин.
