Вероятно, мы встретились около школы и потом пошли к ней домой, не помню. Зато дальнейшее врезалось в память навеки!.. Ещё бы!!! Здесь у девчонки была своя, личная комната! Со своим личным письменным столом! Со своей личной лампой дневного освещения!!! Причём, не такой громадной, как соорудил дома батя, а вполне себе заводской, дизайнерски выдержанной такой, маленькой, почти как настольная лампа, только висела она над столом. Здесь же аккуратной стопкой лежали книжки, какие-то тетрадки, линейка и штуковина, похожая на лук с цифрами на полукружье. В стаканчике уютно устроились перьевые и авторучки, в другом стаканчике, повыше, торчали грифелями вверх цветные карандаши остро заточенные, и не лезвием, как у меня, а настоящей точилкой!.. Стул был мягкий, со спинкой. В комнате было тепло и приятно. На полу лежал толстый ковёр не то, что у нас половик из тряпочек…
Девочка небрежно очистила мне место, сдвинув весь этот письменный хлам в сторону, проследила, как я достал из своего расписанного мелом, потёртого катанием с горок и очень пошарпанного портфеля тетрадку, а заодно и весьма потрёпанный учебник, извлёк, на божий свет, пинал и приготовился писать под её диктовку. Но не тут-то было. Оказывается, шефы не диктуют домашнее задание. Они вроде надзирателей у зэков, с той лишь разницей, что у тех есть оружие, а у шефа нет. Немного постояв подле стола и понаблюдав за моими мучениями, девочка предложила мне продолжать, а сама вышла из комнаты. Ой, лучшего она придумать не могла. Я тут же забыл про учебник, и принялся разглядывать книжку с картинками, которая оказалась самой верхней и с закладкой. Я, по простоте душевной, предполагал, что это учебник какой-то, однако разочарование меня не настигло, потому что книжка была какая-то не учебная. В ней рыцарь на лошади весь в железе подавал девушке платочек на кончике копья. Разглядывая картинки, я так увлёкся, что не заметил надвигающейся грозы. Вдруг книжка вырвалась из моих рук, и грозный голос шефа сообщил, что надо делать уроки, а не заниматься посторонними делами. Я тяжело вздохнул и принялся за старое. Девочка на этот раз проявила благоразумие. Она принесла ещё один стул и пристроилась у другого конца стола делать свои задания.
Мучения мои, по всей видимости, продолжались бесконечно долго, так как домой я шёл поздно ночью. Моя спутница луна, как всегда, равнодушно провожала меня.
На следующее воскресенье мой шеф явилась ко мне домой со своей подружкой. Толи родители ей запретили приводить к себе эдакого непутёвого, толи боялась, что я чего-нибудь испорчу. Не знаю. Войдя к нам в комнату, девочки явно были не в восторге. Ещё бы! Из храма да в барак!.. Мало того, сидеть пришлось за неудобным, круглым столом, без хорошего освещения над этим самым столом. Правда, под окном… Да к тому же, ещё и на скрипучих, шатающихся крашеных табуретках без спинки, разумеется!.. В результате, больше я их никогда не видел. А через несколько дней Галина Ивановна объявила, что я стал учиться лучше, и что мне буксир больше не нужен. Так ли это было на самом деле, или нет, не знаю.
Очень хорошо помню, что погибла одна из моих шефов. Точнее, не та девочка, что шефствовала надо мной, а другая, её подруга (кажется, они были из шестого класса, но утверждать не берусь). Они приходили ко мне домой, учили уму-разуму. А потом она упала на горке, черепно-мозговая травма… Кровоизлияние в мозг и всё. Помню похороны. Я стоял у дороги, а процессия шла со стороны хлебного в сторону мебельного. Я не ходил туда, и не видел, что было дальше. Только помню, что спросил у отца, где тут можно хоронить? Ведь тела просто замёрзнут. Маленький, а понимал, что разложения здесь нет. Что ответил отец? Не помню. Скорее всего ничего.
— Я тоже помню… Девочка, скатившись с горки, не успела вылезти из углубления (возраст её не помню), санки за ней врезались в её живот. Лопнул аппендицит. Мы тогда об этом не знали, ей стало плохо. Примчалась скорая, выехала из-за хлебного. Забрали девочку в больницу, положили в санитарном пропускнике. Она как заснула. В это время привезли обмороженного пьяного мужчину. Врачи занялись им. Девочке помочь не успели. Моя старшая сестра стояла у неё на траурной вахте и упала в обморок. Может это одна и та же история, которую помнишь ты.
Может и тот, но!.. Санки?.. В живот?.. Вряд ли!.. Во-первых, как санки могли ударить в живот, если они были позади? Выбраться из углубления, развернувшись лицом к горке? Чушь. Если надо было выбраться из кучи малы, откатывались в сторону, в сугроб, и все дела. Да и не было там такого большого углубления. Подле горок так раскатывали, что сплошной лёд тянулся шире горки и не меньше чем метров пять от края, а то и больше. Помню, говорили, будто она просто упала, сбитая с ног едущими следом, ударилась головой, черепная трещина с внутренним кровоизлиянием. Девочка умерла в городской больнице, а не в посёлке. Но как всё было на самом деле, я не знаю.
А вот с буксиром мне ещё раз довелось встретиться, но уже совсем с другим человеком, в иной обстановке и в совершенно ином месте.
— Вначале нас было 6 первых классов, затем 4 девятых. 8 Классов заканчивали «А», «Б», «В», «Г», «Д», «Е», «Ж». В 9 классе перегруппировали в «А», «Б», «В», «Г». Часть учеников оставила школу. Я из «Г» перешла в «В». В 1975 году открыли недалеко от спортзала «Юность» школу № 33. Часть школьников ушла туда. Десятых классов было два: 10 «А» и 10 «Б». Сергей Шумаков, он в Ленинграде, у него дочь и сын, занимается строительством. Его мама была нашей любимой классной руководительницей в 10 классе, вела биологию. Она тоже умерла в 1982 году. В Ленинграде его одноклассники Ольга Дёмина (Якушева), у неё две дочки, внучка, работает в туристическом фонде, Нина Сиволапова (Ермолаева), у неё — сын, Ольга Нику живёт в пригороде Ленинграда, у неё сын и дочь. Их одноклассница Ира Киндяшкина в Омске, не работает, детей нет. В Воркуте есть мой одноклассник Витя Кожанов, с ним я училась только в 10 классе, раньше он жил и учился на шахте 25. Подруги есть отдельными фотографиями, кроме Тони Иевлевой. Её фото есть, только вместе с Иркой, стоят на завалинке нашего дома. Мне нравилась её мама, к сожалению, она умерла в 2001 году. Живёт в Тынде, работает математиком, дочь учится в Ленинграде. Я с ней была в детском саду и в девятом-десятом классах. К сожалению, нет фото Любы Крамар. Она живёт где-то на Украине в Черкасской области, а может уже и нет. Первым меня нашёл Витя Кожанов, написал моей старшей сестре Наташе, спросил за Иру. Они вместе занимались спортом. Я долго не могла его вспомнить, в десятом прогуливала уроки. У него сын и дочь, он скоро переедет из Воркуты, уже на пенсии, дорабатывает до отъезда на шахте в городе.
