Не буду подробно описывать то, что было на столах. Мы, бедные люди, должны пользоваться такими случаями, но, надеюсь, и богатые не каждый день такое едят. Креветки, еще раз креветки. Гигантские креветки жареные. Тарталетки с рыбным фаршем. Необычная курица. Баранина, специально выращенная для жаркого и десерт, и пирог, и клубника, и крем, и многое-многое другое. Да здравствует британская монархия!
Вчера ночью начал читать романы Ольги Новиковой, о которых говорил по ТВ Саша Шаталов. И умная вроде бы баба, и культура у нее есть, и бойкость, а все неживое, будто бы переписанное с других романов. В сознании ничего не держится. Но это только начало. Нет, как я говорю, раствора, одни сухие плиточки, кафель не держится, летит и бьется.
25 июля, вторник. Утром остался дома, чтобы выбрать темы для экзаменационных этюдов. На этот год, в связи с некоторым давлением на меня по поводу приема, дам темы по-настоящему литературные. Не картинки и наблюдения. В каждой из тем будет некая литературная загадка. Каждая потребует некоторого движения головы. Посмотрим, как справятся, а уж потом будем говорить о снисхождении.
Д/о темы этюдов 26 июля 2000 года среда.
1. Кое-что о «почтовых лошадях просвещения».
2. Как бы Достоевский написал «Толстого и тонкого».
3. Народная сказка как зеркало российской действительности.
4. Легенды и призраки Литературного института — «Дом Герцена».
5. Русский при дворе короля Артура.
Звонили из «Нашего современника» относительно дальнейшей верстки. Интересно, что корректор сразу же начала говорить мне о Маше Платоновой, с которой она прежде работала в каком-то издательстве. Ни дня без Маши. Наглый напор и крик, — это ее кредо. Уже тогда она говорила, «я за счет отца буду жить оставшуюся жизнь». Интересное кино, а меня никто никак не сподвигнет взять справку о том, что я сын репрессированного. Это какие-то льготы при поездках на электричке и при оплате за квартиру.
В бассейне вечером попытался побольше подвигаться, чем это закончится, не знаю. Уже после бассейна пошел смотреть в «Художественный» фильм «Вдова с острова Сен-Пьер». Такого глубокого кино я давно не видел. Сюжет самый для кино обычный, для зрелищности выбран и один из экзотических островов-колоний Франции и время — середина прошлого, ХIХ века. Костюмы, паруса, море, широкие юбки и пышные прически. Совершено преступление, есть убийца, везут, чтобы его казнить, на гильотину. Но этот фильм о свободе, о том, как грешно, когда один человек убивает другого, о том, что жизнь всегда дает человеку шанс, чтобы вырасти душой. Здесь отблеск французских идей Просвещения. Фильм об отмене смертной казни. Фильм меня убедил, вернее, укрепил в моих собственных представлениях об этом предмете.
26 июля, среда. Утром ездил в общежитие, где застал жуткий бардак у наших студенток-иностранок. Они вцепились в близко расположенных видных русских ребят, а ребятишки на этих в основном некрасивых девушек смотрят с тайной надеждой. Барбух, мой милый ученичок — женился на француженке, Мартынов, мой милый ученичок, — женился на ирландке. Сердцу не прикажешь! Ирландки стали ходовым товаром для наших молодцов. Сейчас на выданьи Аликулов, я его несколько раз заставал на вечерних посиделках в ирландском логове. Но естественная у меня к нему претензия, дружишь с девушками, участвуешь в их пирушках, то хоть последи за порядком. Чтобы твои собственные подружки не попадались.
Многое недоделано в буфете. Сережа Лыгарев как всегда пообещал, но у него куча дел и по охране, и по собственной конторе. Перед отъездом в общежитие раздал темы этюдов и поговорил с преподавателями. Конкурс должен начаться с этого экзамена, с первого маленького самостоятельного творчества, не следует, поставив вам пятерки, перекладывать решение на преподавателей литературы и языка.
Вчера в метро мне впервые в одном случае — уступили место, а в другом назвали «отцом» — это эвфемизм «старика».
Читаю верстку «Современника», определенно эта публикация не убавит моих недоброжелателей. Очень много упоминаний еврейского вопроса, чего он меня так дерет? А не драл, пока я не начал встречаться в бизнесе со своими арендаторами и не стал приглядываться, как распределяют литературные премии.
28 июля, четверг. Утром звонил Е.А. Евтушенко — ему нужна справка об обучении в институте. Это тот случай, когда безобразие, что мы до сих пор не выдали ему диплома. Но диплом — это не звание почетного доктора литературы. Кстати Ирэна Ивановна Сокологорская прислала письмо, где благодарит за присуждение ей ученым советом звания почетного Доктора литературы Литературного института. Письмо надо бы внести в дневник, как образец искреннего и точного стиля. По дворянской привычке Ирэна Ивановна пишет письмо от руки, а посылает по факсу.
К счастью, ремонт институтского фасада стоит несколько меньше, чем я предполагал. 450 тысяч, это нам вполне по деньгам. Покроем еще крышу над флигелем и можно, наконец-то, часть денег бросить на социальные нужды. Но уже сегодня я предполагаю повысить все зарплаты технического персонала до 1.000 рублей. А вот все совместительства по штатному расписанию.
Вроде бы власти отпустили с миром Гусинского, даже разрешили уехать ему в Испанию. Средства массовой информации по этому поводу спели песню. Что, дескать, у нас левая рука не знает, что творит правая. Я абсолютно уверен, что это результат строгой договоренности с правительством: оно обменяло репутацию Гусинского либо на его акции на НТВ, либо на что-то другое. Я ощущаю хватку Путина. Задушит в своих тихих объятьях. Его главное оружие — выдержка. Во всяком случае этого «олигарха», как и Березовского, не пригласили на сегодняшнее заседание в Кремль. Вот и опять зазвучало словечко «публичная репутация». Негоже царю встречаться с кем попадя.
Путин встречался с Акаевым, говорил о русском языке.
28 июля, пятница. День не сложился счастливо. Утром приходил Саша Барбух. У него умерла мать, Галина Александровна. По моим счетам — совершенно молодая женщина, 51 года. Саша не рисовался, и у меня заболело сердце его болью. Я помню, кем была моя мама для меня. Единственное утешение, что пока жив я, и пока жив Саша, наши матери — тоже живы. Может быть, в своей последней законченности они живы, более чем когда бы то ни было живы. Все забывается, но лишь облик, лицо и повадки мамы не забываются никогда. Я помню сгиб ее локтей, ее руки, ее шею и крошечную родинку на подбородке. Я помню ее молодой и уже старой. Как бы много любящих женщин окружают меня в моих думах. Они привлекательны, мудры, талантливы, снисходительны. Они даже веселы. И все это — мама. Этим я пытался успокоить и Сашу. Тут же Саша рассказал мне, как умерла его собака Ольвия, это уже мать моей Долли. Он пошел с Ольвией на прогулку, большую, километров на 15, и собака не выдержала. Она легла на землю и заснула. Он принес домой только поводок и ошейник. А уже потом вернулся с лопатой и похоронил ее под кустом.
