Ознакомительная версия.
Шлиссельбургская нелепа
Так называли заговор подпоручика Смоленского пехотного полка Мировича, случившийся в 1764 году. Мирович хотел посадить на трон «Иванушку» – заключенного в Шлиссельбурге императора Ивана VI. Я хочу остановиться на этой «нелепе» подробнее, потому что жизнь и смерть Ивана Антоновича – законного государя – одна из самых грустных в русской истории. Как случилось, что две очень неглупые и добрые женщины – Елизавета и Екатерина – устроили этому юноше не жизнь, а ад. Но при Елизавете он хотя бы был жив, а при Екатерине II, на второй год ее царствования, был убит.
Если кто забыл, хочу напомнить его историю. После царя Федора Алексеевича (1678–1682 гг.) Россией поочередно правили представители двух линий Романовых, линия Ивана и линия Петра. Они были братьями, только матери у них были разные. Когда линия Петра Великого пресеклась, на трон вошли поочередно дочь Ивана Анна (в традиции русской историографии ее зовут Анна Иоанновна) и ее племянница. Племянницу звали Анна Леопольдовна. Она вышла замуж за принца Антона Ульриха Брауншвейгского. Иван Антонович – их первый сын. Мать была при нем правительницей.
Мальчику не было и года, когда случился очередной государственный переворот. Елизавета с гвардейцами заняла Зимний. Зайдя в детскую, она взяла младенца на руки, поцеловала и сказала: «Бедное дитя, ты вовсе безвинно, твои родители виноваты». Вначале Елизавета хотела отправить низвергнутого императора вместе с родителями за границу. 9 января 1742 года семейство прибыло в Ригу. Потом Елизавета одумалась. Ивана Антоновича мог использовать в своих видах прусский король Фридрих II – извечный ее враг. Семью взяли под стражу и отправили в ссылку в Рененбург. Но открылся заговор в пользу Ивана (бабий заговор). Тут уже решили упрятать всю Брауншвейгскую семью в Соловки, но не довезли до места назначения. Семья осела в Холмогорах за высоким частоколом, под стражей, наглухо отгороженная от мира. Мальчик Иван Антонович жил в Холмогорах отдельно, не подозревая, что в соседнем доме живет его отец.
В неволе у опальной семьи родилось еще четверо детей. В 1748 году Анна Леопольдовна умерла. Ее пышно похоронили в Петербурге, но это не облегчило положение семьи. В 1756 году еще одни заговор, Фридрих II собирался с помощью старообрядцев освободить Ивана Антоновича. Мальчика немедленно перевели в Шлиссельбургскую крепость, где он и оставался до своего смертного часа. К нему были приставлены два офицера, Власьев и Чекин, которые ежемесячно писали в Петербург рапорты. В них Иван Антонович назывался «безымянная персона». По тем рапортам известно, что Иван Антонович был крепкого здоровья, но очень косноязычен («маугли» при людях), говорил, обычно придерживая челюсть рукой. Грамотен не был, но знал, что он есть тело принца Иоанна, императора Российского, но тот император давно от мира отошел, а сам он есть только дух. Характер у него был «тяжелый». (А каким он мог быть?). Пленник часто спорил со своими тюремщиками, а они, соответственно, измывались над ним, как могли. Чекин и Власьев имели на руках тайную инструкцию Н.И. Панина, мол, арестанта никому, ни при каких обстоятельствах не отдавать, документам, если будут предъявлять, не верить, «почитать все за подлог и предательскую руку», а если будут освобождать пленника силой, то тут же того пленника убить.
Естественно, что и Петр III и Екатерина любопытствовали, как выглядит сверженный император. Петр видел Ивана Антоновича в марте 1762 года. Екатерина уже 29 июля, то есть сразу после воцарения, отдала приказ привезти Ивана Антоновича в условленное место на встречу с ней. Позднее Бестужев настойчиво сватал ее за шлиссельбургского пленника. Можно представить себе ее негодование! Императрица боялась Ивана, даже такого, почти сумасшедшего. Правда, она хотела облегчить его участь. Для того, чтобы он «навсегда в сохранении от зла остался», Екатерина рекомендовала перевести его в какой-нибудь дальний монастырь и постричь в монахи. Пленника не хотели увезти силой, а потому стали уговаривать его принять постриг под именем Гервасия, но, видно, так и не уговорили.
Известие «о дивах, происшедших в Шлиссельбурге», Екатерина получила в Риге во время поездки по Прибалтике. Донесение пришло от Панина 9 июля 1764 года. Армейский подпоручик Мирович решил освободить из тюрьмы двадцатичетырехлетнего Ивана Антоновича и провозгласить его императором. Мирович напросился караульным офицером в Шлиссельбургскую крепость. В назначенный день он прочитал солдатам заранее заготовленный манифест о смене власти и предпринял с ними попытку освободить Ивана. Сторожившие «безымянного колодника» – Чекин и Власьев – выполнили тайный приказ Панина в точности. Как только грохнула пушка, они тут же убили Ивана Антоновича. Мирович был схвачен, отвезен в Петербург и предстал перед судом.
В результате следствия выяснилось, что никаких политических мотивов за действиями Мировича не стояло, им руководила личная обида. Мирович происходил из знатной шляхетской семьи. Дед его при Полтавской баталии вместе с Мазепой переметнулся на сторону шведов. Всех потомков заклеймили как предателей. И сколько ни доказывал Мирович своей лояльности к существующей власти, он не мог сделать карьеру, не мог получить пансион на трех сестер и вернуть хотя бы частично утраченного семьей имущества, словом, бедствовал.
Но Екатерина не верила, что молодой подпоручик сам, один, решился на такой безумный шаг. Кроме того, она боялась волнений в городе. Но в Петербурге было тихо. В процессе следствия выяснилось, что у Мировича был один сообщник – поручик Великолуцкого полка Ушаков, но поручик утонул при невыясненных обстоятельствах. Мирович во всем покаялся, взяв всю вину на себя.
На этот раз дело кончился казнью. Подпоручик Смоленского пехотного полка Василий Мирович был казнен на Петербургском острове в Обжорном рынке при огромном скоплении народа. На Руси уже тридцать лет «не казнили смертию», плетьми били, через строй прогоняли – такое было, но чтоб головы рубить… Державин писал, какое впечатление на всех произвело это действо: «Народ, стоявший на высотах домов и на мосту, не обвыкший видеть смертной казни и ждавший почему-то милосердия государыни, когда увидел голову в руках палача, единогласно ахнул и так содрогнулся, что от сильного движения мост поколебался и перила обвалились».
Казнь Мировича произвела в Европе много шума. Дашкова пишет: «За границей же, искренне или притворно, приписывали всю эту историю ужасной интриге императрицы, которая будто бы обещаниями склонила Мировича на его поступок, а потом предала его. В мое первое путешествие за границу мне стоило большого труда оправдать императрицу в этом двойном предательстве. Все иностранные кабинеты, завидуя значению, какое приобрела Россия в царствование просвещенной и деятельной государыни, пользовались всяким самым ничтожным поводом для возведения клеветы на императрицу».
Ознакомительная версия.
