— Ну, вы это мудрите, Анатолий Петрович. Вы сами-то могли бы объяснить, почему в присутствии начальства все должно идти хуже, чем без него?
— А вы, Дмитрий Федорович, можете объяснить, почему бутерброд всегда падает маслом вниз? Нет? И тем не менее это так! Вот и «эффект начальства» объяснить невозможно, но что он существует, знаю по своему долгому опыту.
Другого ответа Устинов так и не добился и на следующий день уехал. И тут же Александров назначил физпуск.
К 8 утра все приборы установлены, ответственные за физпуск Лазуков и Буйницкий готовы. «Начали!» Командиры групп дистанционного управления поднимают стержни аварийной защиты, приподнимают компенсирующую решетку, и реактор пошел! Но только счетчики начали отсчет, как в лодке погас свет.
— Ну вот, пожалуйста! — невозмутимо заметил Анатолий Петрович. — И что было бы, если бы сейчас на лодке находился Устинов? А так, электрики переключатся, и все будет в порядке!
Тут действительно включился свет, и счетчики снова заработали.
Анатолий Петрович неизменно садился за пульт, если предстояло что-то делать впервые. И когда мы написали в отчете, что физпуск прошел нормально, это не исключало (и об этом мы тоже писали) множества возникавших сложностей. Подобный монтаж выполнялся впервые. По ходу дела приходилось принимать новые технические решения. Тут же отрезались и переваривались участки трубопроводов. Тут же, если решение оказывалось правильным, вносились изменения в чертежи, чтобы допущенные просчеты не повторились на других лодках. Где-то не ладится с автоматикой, где-то что-то перегорело, где-то барахлит прибор... Каждая из этих неполадок могла означать ошибку, допущенную в разработке, и поэтому Александров считал своим долгом лично присутствовать при каждом новом шаге своего детища.
Следующим таким шагом был запуск от судовых реакторов всей силовой установки — завершающий этап швартовых испытаний.
Свой пар или первый праздник
Техническая сторона дела представляется довольно простой: необходимо запустить собственную пароэнергетическую установку и провернуть полученным паром турбины. На столь ответственное испытание прибыл лично главком, а руководил им, естественно, Александров со своей пусковой командой.
Провозились мы за полночь. Как обычно, где-то обнаружились течи, прохудилась рубашка у насоса — все это пришлось менять. Но когда наши неприятности завершились, все вдруг поняли, что теперь лодка стала совершенно автономной. Из осознания того, какой рубеж мы только что перешли, родился первый, хотя и не официальный, корабельный праздник: 20 апреля 1958 г. мы поздравляли друг друга с легким паром уже на борту своей подлодки.
Для подстраховки торжества командир БЧ-5 Борис Акулов припас канистру спирта. Надо сказать, что на Крайнем Севере привычные для жителей средней полосы спиртные напитки — вино и даже водка — в морозы не пробивают. И пьют там люди так называемый медицинский 96-градусный спирт. Напиток серьезный, рекомендуется выдохнуть, прежде чем опрокинуть рюмку, поскольку потом начинаешь хватать воздух, как рыба на берегу, а с полными легкими делать это сложнее. Сушит спирт всю слизистую оболочку мгновенно, но зато уж и заряд дает немалый.
Так вот, когда Акулов, как его к тому обязывал долг гостеприимства, предложил во время испытаний закусить, Александров весело, но твердо дал понять, что канистра спирта сейчас неуместна. С этого дня на борту нашей лодки установилось твердое правило: или атомная энергия, или выпивка! Сбросили аварийную защиту — пожалуйста! Пошли ужинать — сто грамм не помешают. Но пока работает реактор, и ты при нем — думать забудь о выпивке.
Однако историческая достоверность не позволяет умолчать о том, что именно академик Александров — наш научный руководитель и главный идеолог создания атомного флота страны — стал виновником импровизированного праздника под кодовым названием «С легким паром!»
Начался он незаметно. К традиционному вечернему чаю в кают-компании плавбазы «Владимир Егоров» выдали по сто грамм сухого вина. Наша лодка была единственным кораблем ВМФ, на котором норму спиртного-разрешалось выдавать на плавбазе, а не только в плавании (получено это разрешение было с учетом длительного и непрерывного несения вахты во время испытаний). После торжественного тоста, главнокомандующий ВМФ С.Горшков напомнил, что завтра (то есть уже сегодня) в 12.00 назначено обсуждение плана дальнейшей работы. Так что «чай» пора заканчивать.
Однако эмоции, вызванные успешным завершением испытаний, продолжали свое предательское действие. Кают-компания, правда, была освобождена, но все разошлись по каютам. Герои дня — академик Александров и Акулов — перебрались в каюту командира БЧ-5. Тогда еще действовал старый устав со всеми его ограничениями для схода офицеров на берег и предвзятого отношения к ночным «чаепитиям» в своих каютах не было. Выдавался даже дополнительный, так называемый «сталинский» паек для таких случаев. Вот эту «чашку чая» и пили до самого утра два атомщика.
Неизвестно, что было важнее в конечном счете — ответственное совещание у главкома или этот доверительный разговор Александрова и Акулова. Фронтовые воспоминания академика — оборона Севастополя, немецкие магнитные мины и поиски путей борьбы с ними — сменялись рассказами Бориса о кронштадтской молодости, но оба непрестанно возвращались к лодке и предстоящей работе. Анатолия Петровича очень волновал вопрос, кому на корабле можно доверить первым сесть за пульт управления. К тому времени он всех наших управленцев знал и по делам, и по характеру. Но посоветоваться лучше всего было именно с Акуловым — только им обоим известны все тонкости этой сложной науки.
Зато утром, когда главком поинтересовался у академика, как он себя чувствует, Александров ответил: «Отлично! Ваши ребята меня так попотчевали, что и сейчас вспоминаю самым добрым словом. Только, может быть, мы немного перенесем совещание?» Горшкову не оставалось ничего другого, как согласиться. Однако тут же он потребовал «на ковер» всех начальников — от командира военной базы до командира корабля. И все же нам удалось убедить адмирала, что не лишним было снять все тревоги и волнения последних месяцев. Виновники были прощены.
С совещания я вернулся с конкретным планом подготовки корабля и экипажа к первому выходу в море.
Последние приготовления
Весь май и июнь 1958 г. мы готовили лодку к первому выходу в море. К сожалению, на этой стадии наши интересы зачастую расходились с заводскими. Для них главное — сдать корабль военной приемке в наилучшем виде. Нам же важнее отработать расписание боевой службы и задачу по выходу в море непосредственно на борту.
