Ознакомительная версия.
Бухарин, Рыков и Томский в апреле 1929 года были сняты с тех постов, которые они занимали, но уже через полгода, после того, как они признали свои ошибки, их назначили на менее ответственные посты. Бухарин, к примеру, был назначен главным редактором «Известий» (а до этого возглавлял газету «Правда»).
Он продолжал жить в Кремле, по соседству со Сталиным, которого называл по-прежнему «Коба», а тот, как и встарь, звал его «Бухарчик», и, как всегда, они обращались друг к другу на «ты». Известно, что еще в разгар их дружбы Сталин не раз брал под защиту Бухарина от нападок троцкистской оппозиции: «Крови Бухарина хотите?! Не дадим вам его крови, так и знайте».
На 17-м партсъезде в 1934 году Бухарин завершил свое выступление словами: «Да здравствует наша партия, это величайшее боевое товарищество, товарищество закаленных бойцов, твердых, как сталь, мужественных революционеров, которые завоюют все победы под руководством славного фельдмаршала пролетарских сил, лучшего из лучших – товарища Сталина!»
Эти слова Сталина покоробили. Встретив Бухарина вечером на лестнице, он сказал дружелюбно: «Бухарчик… Зачем ты назвал товарища Сталина каким-то фельдмаршалом? Товарищ Сталин такой же рядовой солдат партии, как все мы… Нехорошо раздавать чины в партии, Николай. Позвал бы лучше чай с вареньем пить одинокого бобыля».
Летом того же года Сталин позвонил, чтобы поздравить Бухарина с хорошим докладом о поэзии на Первом съезде писателей. Сказал, что особенно ему понравилось высказывание о Демьяне Бедном, о том, что ему грозит опасность отстать от времени.
В 1935 году Сталин на банкете, устроенном для выпускников военных академий, произнес тост в честь Бухарина: «Выпьем, товарищи, за Николая Ивановича, все мы его любим и знаем, а кто старое помянет, тому глаз вон!».
В том же году дважды разведенный 47-летний Н. Бухарин женится на идеализировавшей его 16-летней Анне Лариной, дочери известного меньшевика Ларина, которой годящийся ей в отцы Бухарин овладел, не дожидаясь ее совершеннолетия, а уже в следующем,1936 году, Сталин командирует его в Париж вместе с молодой женой: это было против правил – чтобы отправлять за границу вместе с женой. В Париже Бухарин вел переговоры с меньшевиками Даном и Николаевским о покупке архивов Карла Маркса. Во время своего двухмесячного пребывания в Париже, он как-то раз неожиданно для Дана пришел к нему домой и в течение нескольких часов почему-то подробно рассказывал о Сталине. Об этом оставила воспоминания жена Дана. В разговоре он в шутку заметил, что интерес большевиков к Марксу настолько велик, что они согласились бы приобрести даже его останки, чтобы перевезти их в Москву. Фантазируя далее, он сказал, что в этом случае сразу же будет сооружен памятник Марксу. А рядом будет воздвигнут памятник Сталину – повыше и покрупнее. Сталин будет читать «Капитал» с карандашом в руке, чтобы вносить поправки на полях этой книги. Бухарин продолжал: «Марксу, конечно, ничего от него не грозит, разве только показаться русскому рабочему карликом по сравнению с великим Сталиным. Нет, нет, Сталин – это маленький, злобный человек, да нет же, не человек вовсе, а дьявол».
А спустя четыре месяца после его возвращения, в августе 1936-го, узнав о финале политического процесса над Зиновьевым и Каменевым, Николай Бухарин, пишет 1 сентября 1936 года письмо Клименту Ворошилову, где называет Каменева «циником-убийцей», «омерзительнейшим из людей, падалью человеческой». «Что расстреляли собак, страшно рад», – писал Бухарин. И это при том, что на данном процессе лично против него, как и против Рыкова и Томского впервые прозвучали обвинения в уголовных преступлениях. Узнав об этих показаниях, Томский 22 августа застрелился, а вот «Бухарчику» все казалось, что пронесет…
Можно было бы подумать, что злорадство одного из ближайших соратников В.И. Ленина в отношении других бывших членов высшего руководства, причислявших себя к так называемой «ленинской» гвардии, которую Сталин якобы безвинно уничтожил, имеет личную подоплеку: мы помним, как бесцеремонно поступил Лев Каменев с Бухариным, но беда в том, что бывший главный редактор «Правды», этот, по словам Троцкого, «безжалостный полемист», написавший против него «сотни неистовых статей», не мог иначе выражать свои политические эмоции, кроме как при помощи беспардонной ругани. Именно с его легкой руки в «Правде» на долгие годы утвердилась традиция разнузданного стиля (фельетоны Заславского, карикатуры Б. Ефимова и Кукрыниксов, подписи к ним Маршака).
«Полемический стиль Бухарина, – пишет академик Д.В. Колесов, – напоминает злобный собачий лай и вполне сродни стилю геббельсовской пропаганды, особенно когда она твердила о преступлениях «буржуазного мира». Бухарин колеблется от разнузданности до безапелляционности в лучшем случае. Подобного стиля полемики не было ни у Троцкого, ни у Зиновьева, ни у Сталина. И даже самый вспыльчивый из всех – Ленин – позволял себе лишь отвести душу в одном-двух «крепких» эпитетах. Но чтобы вся лексика? – Ни в коем случае». (Д.В. Колесов. Борьба после победы. М. «Флинта». 2000. С. 113).
* * *
Финал жизни Бухарина был закономерен… Из последнего слова подсудимого Бухарина на открытом судебном процессе (вечернее заседание 12 марта 1938 года):
«В самом начале процесса на вопрос гражданина Председательствующего – признаю ли я себя виновным, я ответил признанием.
Еще раз повторяю, я признаю себя виновным в измене социалистической родине, самом тяжком преступлении, которое только может быть, в организации кулацких восстаний, в подготовке террористических актов, в принадлежности к подпольной антисоветской организации…
Я априори могу предположить, что и Троцкий, и другие союзники по преступлениям, и 2-й Интернационал, тем более, что я об этом говорил с Николаевским, будут пытаться защищать нас, в частности, меня. Я эту защиту отвергаю, ибо я стою коленопреклоненным перед страной, перед партией, перед всем народом. Чудовищность моих преступлений безмерна, особенно на новом этапе борьбы СССР. С этим сознанием я жду приговора…»
Находясь во внутренней тюрьме НКВД СССР, приговоренный к расстрелу Бухарин 13 марта 1938 года обратился в Президиум Верховного Совета СССР.
В прошении о помиловании Бухарин писал:
...
«Прошу Президиум Верховного Совета СССР о помиловании. Я считаю приговор суда справедливым возмездием за совершенные мною тягчайшие преступления… У меня в душе нет ни единого слова протеста. За мои преступления меня нужно было расстрелять десять раз. Пролетарский суд вынес решение, которое я заслужил своей преступной деятельностью, и я готов нести заслуженную кару и умереть, окруженный справедливым негодованием, ненавистью и презрением великого героического народа СССР, которому я так подло изменил…
Ознакомительная версия.
