Я не преувеличиваю, говоря о том, что это была охота на человека. Какие уж тут преувеличения!
После гнусной статьи в "Смене", естественно, возникло желание как-то объясниться с публикой.
На ленинградском телевидении работала администратором Наташа Сидоренко – поклонница творчества "Алисы". Она обещала помочь выйти в эфир в одной из программ, чтобы Костя смог изложить ситуацию так, как это было на самом деле. И, таким образом, снять навешанный на него ярлык фашиста. Наташа заказала пропуск и мы с Костей оказались на студии.
Сначала шли переговоры с "Телекурьером". Казалось, курьеровцы отнеслись к истории с пониманием. Договорились, что на следующий день Костя к определенному времени будет в определенном месте, куда подъедет машина "Телекурьера". Утром они ему позвонят и скажут, куда именно подойти. Но утром ему позвонили и дали отбой. С милицией и властями никто связываться, поразмыслив, не рискнул.
Следующей на призыв Кинчева о помощи откликнулась молодежная программа "Открытая дверь". Все та же Наташа Сидоренко познакомила Костю с Оксаной Пушкиной, журналистом молодежной редакции. Оксана обещала помочь. В Костиной ситуации был необходим только прямой эфир. Ведь любую запись можно урезать. В "Открытой двери" тогда только начинали давать прямые включения. В назначенный час мы приехали во Дворец молодежи, где должна была проходить запись программы "Открытая дверь". Оттуда же давали прямой эфир. Встретили нас очень любезно. Дали Косте микрофон и попросили в течение полутора минут, не более, рассказать о конфликте с милицией и опровергнуть ложь в статье Кокосова "Алиса" с косой челкой". Костя сказал все, что счел нужным, и мы с легким сердцем отправились в клуб "Фонограф" Дворца молодежи, где оставляли у знакомых ребят свои вещи. Мы уже собирались уходить, когда в "Фонограф" вбежала Наташа Сидаренко и сказала:
– Они обманули вас, Костя. Это был не прямой эфир. Это была запись! Прямой эфир они начали давать сейчас. Пойдемте скорее! Попробуем прорваться.
Мы побежали в зимний сад ЛДМ. Там действительно шло прямое включение. Костя попытался взять у ведущего микрофон. Микрофон тотчас же был выключен. Молодежь, приглашенная на передачу, стала просить, чтобы Кинчеву дали слово. Молодняк подзуживал известный в самых разных кругах Александр Богданов. Он призывал всех устроить сидячую забастовку, сорвать передачу. Я увидела, что толпу участников передачи начинает потихоньку отсекать серая линия – милиция! Надо было уходить. Я обратилась к ребятам:
– Ребята, неужели вы не понимаете, что не скандал был нужен Косте, а возможность сказать правду. А вас сознательно провоцируют на скандал. Не надо никаких забастовок.
В то время как я обращалась к грозно настроенным фанам, с Костей разговаривал какой-то молодой человек, возрастом изрядно старше, чем кинчевские поклонники. Тогда я даже не запомнила его лица. Зато хорошо его запомнил Костя.
– Он мне говорит: "Ты эфира не получишь. "Алиса" – группа антисоветская, и таким, как ты, нечего делать на советской сцене". Я его спрашиваю: "А если бы с тобой так поступили, что бы ты стал делать на моем месте?" А он мне в ответ: "На твоем месте я бы повесился".
Когда на экранах телевизоров впервые появилась программа "600 секунд", мы узнали имя молодого человека, порекомендовавшего Кинчеву повеситься. Это был Александр Невзоров.
Во время судебного процесса по иску "Алисы" к газете "Смена" этот "принципиальный" и "независимый" репортер охотно лил воду на мельницу стражей порядка и клеветника Кокосова. Сначала с гневом сообщил в своей программе о том, что мать одного из поклонников Кинчева пришла в редакцию "Секунд" с комсомольским билетом сына, на страницах которого Кинчев посмел оставить свой автограф. Мол, испортил, негодяй, почти партийный документ. В следующий раз со съемочной бригадой приехал в суд и сообщил зрителям, что Кинчев будто бы из трусости на суд не явился. О том, что ответчик Кокосов несколько раз не удостаивал своим присутствием заседания суда, Невзоров умолчал. Про Кинчева же попросту солгал. Костя в тот день единственный раз опоздал на заседание, так как ездил в Комарово за свидетелем Адой Заблудовской.
Докричаться до читателей "Смены" помогли двое. Один – тогдашний начальник управления культуры Ленинграда Анатолий Иванович Тупикин, сменивший на этом посту товарища Мудрову. (Не иначе, как нечистая сила устроила в управлении культуры игрища с фамилиями! Но это так, к слову.) Анатолий Иванович Тупикин принял Костю (об этом его просил президент рок-клуба Коля Михайлов), выслушал и обещал помочь напечатать в "Смене" письмо Кинчева с его версией случившегося. Свое обещание Тупикин сдержал.
Другой человек, который помог выйти в эфир на телевидении после нескольких бесплодных попыток, – известный тележурналист Тамара Максимова. Она вела в то время передачу "Общественное мнение". С Тамарой по работе немного знаком мой муж. Узнав о том, что все в том же Дворце молодежи будет проходить программа, посвященная, кажется, обсуждению закона о молодежи, он позвонил Максимовым домой. По городу ходили слухи, что будто бы Кинчев приглашен участвовать в этой программе. Но мы-то знали, что это всего лишь слухи. Но на чем-то они основывались!? В общем, муж позвонил Максимовым и спросил, правда ли, что Кинчева пригласили на передачу.
– Его не приглашали, – услышал он в ответ, – но ведь знаешь, как бывает, прямой эфир, пришел человек, взял микрофон...
Как бывает в таких случаях, мы уже знали по попытке достучаться в "Открытую дверь".
– Но чтобы прийти, взять микрофон, надо знать, куда прийти, – продолжал мой муж.
– Ну, кто ж этого не знает, – отвечали ему. – Все знают, что мы будем работать в видеобаре ЛДМ.
– Спасибо, – сказал муж.
– Пока не за что, – ответили ему.
Проанализировав этот разговор, мы поняли, что Косте дают шанс. Мы встретились с Кинчевым в рок–клубе. Обсуждали эту ситуацию в кафетерии, когда меня вдруг позвал президент клуба Коля Михайлов. Он представил мне молодого человека по имени Алексей.
– Это ассистент Тамары Максимовой, – сказал Коля. – Он приглашает нас на передачу. Возьми один пропуск себе. А на другом мы можем проставить фамилию того человека, которого считаем нужным взять с собой. Понимаешь?
Не понять было трудно. Мы поблагодарили Алексея и я вернулась в кафетерий, где меня ждал Костя. Я протянула ему пропуск на имя Панфилова Константина Евгеньевича.
Вся эта затея чуть не рухнула. На этот раз не из-за бдительности Невзорова. Тогда я в первый раз осознала, что началась охота.
...На входе в видеобар ЛДМ стоял милиционер. Мы шли втроем: я, Игорь Леонов из журнала "Рокси" и Кинчев. Меня и Леонова пропустили, а Кинчева задержали. Его попросили предъявить документы. Когда он предъявил паспорт, то документы отобрали. Подошел майор. Он, ухмыляясь, сказал, что за паспортом Костя должен явиться завтра в Петроградскую прокуратуру. Там его давно ждут. И ни на какую передачу он не пойдет.
