Ознакомительная версия.
Однажды, еще в 1986 году, в «Московской правде» (причем в двух или трех номерах подряд) появилась статья, до глубины души возмутившая всех родных и близких Леонида Ильича. По степени клеветы, возводившейся на покойного Генерального секретаря ЦК КПСС, она надолго опередила многие последующие публикации. Ее автор (не помню сейчас фамилию) подробно рассказывал, как Леонид Ильич Брежнев спаивал собственную охрану. В его пересказе это выглядело так: отправляясь по пятницам на «уик-энд», Леонид Ильич торжественно сообщал охраннику, что у него в кармане «есть рубль», — он вынимал его и показывал. Это означало, что Леонид Ильич предлагает охраннику и шоферу «сообразить на троих». Я еще помню, что автор статьи язвил по этому «поводу»: оказывается Леонид Ильич, бесконечно далеко оторвавшийся от своего народа, не знал, бедный, что водка теперь стоит не 2.87 и не 3.12, а где-то около десятки. Дальше: «Отрываемся от них!» — командовал Леонид Ильич своему шоферу, имея в виду машину охраны, следовавшую за его «ЗИЛом». Они «отрывались», по пути на дачу заезжали в какой-то сельский магазин, стоявший у дороги, охранник бежал за водкой, потом их «ЗИЛ» сворачивал на лесную полянку, где охранник и шофер «тянули стакан за стаканом, а Леонид Ильич с вожделением смотрел им в рот, так как ему пить запрещали врачи и Виктория Петровна». В той же статье было написано, что эти сцены повторялись каждую неделю.
Что мы могли? Подать на автора в суд? Потребовать — уже официально, — чтобы этот человек показал бы тех самых «охранников», которые стали «жертвой» пьяного разгула Генерального секретаря ЦК КПСС? У меня был разговор с Галиной Леонидовной на эту тему. Решили «не опускаться». А статьи посыпались на нас, как град. Теперь я думаю — напрасно мы не отвечали. Надо было бы все-таки защитить честь близкого нам человека. Что ж лучше, наверное, поздно, чем никогда. В связи с этой и рядом других статей, в которых еще встретятся, я уверен, аналогичные «подробности», позволю себе честно рассказать об одном эпизоде, который действительно был.
Как-то раз, в субботу, кто-то из моих и Галины Леонидовны друзей пригласил нас в «Арагви». Не помню, какой был повод, кажется, «круглая дата», отказаться неприлично, нас там очень ждали, но суббота — это «родительский день». Как же быть? Посоветовавшись с друзьями, мы решили «перехитрить» Леонида Ильича. После обеда он обычно уходил отдохнуть. Обед всегда кончался где-то около трех часов, а спал Леонид Ильич до половины шестого — шести. Вот мы и решили: как только он пойдет отдохнуть, мы быстро «смотаемся» в «Арагви», чуть-чуть посидим с друзьями, засвидетельствовав им свое уважение, и так же быстро вернемся на дачу, благо это недалеко. Сказано — сделано. Но праздник есть праздник, я все-таки выпил пару рюмок, а Леонид Ильич, видимо, это все понял. Или он видел, как отъезжала машина «Волга». Хорошо, садимся ужинать. Вдруг Леонид Ильич обращается к домработнице: «Зина, будь добра, принеси бутылку «Зубровки» и фужер». Виктория Петровна вздрогнула. Я молчу. Зина приносит «Зубровку», Леонид Ильич наливает фужер: «Пей!» Я махнул. Закусили. Леонид Ильич наливает второй фужер: «Пей!» Я еще раз выпил. Тут он как стукнет кулаком по столу: «Ты что, если хочешь выпить, дома это не можешь сделать?» Вот так. Мораль проста: не светись на людях, не забывай, в какой семье ты живешь!
И вот я читаю «Московскую правду». Несутся машины с Генеральным секретарем ЦК КПСС до сельмага! У меня возникает вопрос: а не больной ли человек писал эту статью? Кому нужна такая профанация?
В 1985–1987 годах хлынула целая лавина этих статей. Интересный все-таки народ — журналисты. Как попала «горячая» тема, так давай! Значит теперь будем всех и вся полоскать. «Застойный период», «брежневщина». Галина Леонидовна реагировала молча и гневно. Кому она могла писать? Когда все превращается в самую настоящую идеологическую кампанию, когда идет постоянный мощный «пресс», то кто же перед ним устоит? Одна — сломанная, больная женщина, другая — не может очнуться от потрясения, происшедшего с мужем, матерью, отцом. Ну о чем тут можно говорить? Через своих товарищей, занимавших различные должности в партийном аппарате, я пробовал каким-то образом влиять на приток этих статей. Но все только разводили руками — время такое, ты же видишь, что делается! Возникает только один вопрос: а зачем? Ведь государство от этого крепче не становится. Обстановка в обществе не нормализуется. Наоборот, становится все хуже и хуже. Надо же быть хотя бы элементарно мыслящим человеком: на «негативе» невозможно построить новую государственную платформу, «негатив», искусственно созданный, будет также искусственно подтачивать ее изнутри. Всегда!
Другая деталь: все подарки, которые в день 70-летия Леонид Ильич получил от делегаций республик, обкомов, крайкомов и отдельных граждан, были переданы им в Управление делами ЦК КПСС. Незначительная часть этих подарков, наиболее ему понравившихся, осталась на даче: это были удачно сделанные охотничьи трофеи, декоративные панно — но Леонид Ильич обо всем этом быстро забывал. Единственное, что он не передал в Управление делами ЦК, так это подарки, преподнесенные родственниками и близкими друзьями.
Чтобы избежать пересудов, сразу скажу, что на 70-летие мы с Галиной Леонидовной подарили Леониду Ильичу хорошие золотые запонки.
Я думаю, что и Ставропольский край тоже не оставался в стороне, но что они дарили — не знаю, в общем-то, меня это мало интересовало.
А вот сам Леонид Ильич очень любил дарить подарки — но как? У него, к примеру, была маленькая записная книжечка, в которую были внесены дни рождения всех членов его охраны, кто ее писал, я не знаю, но такая книжечка была. По утрам, если только в этот день именинник по-прежнему нес службу, Леонид Ильич обязательно ему что-то дарил, какой-то скромный памятный подарок. Мне кажется, это лишний раз говорит о его человечности. И платил он за эти подарки не из государственной казны, а из своего кармана. Он вообще за все платил сам. У Леонида Ильича не было, насколько мне известно, «открытого счета» в банке, как об этом — зачем? — пишут сегодня наши газеты. Не знаю даже, получал ли он маршальские деньги, по-моему, нет. А зарплата у Генерального секретаря была, надо признаться, меньше, чем у меня — с учетом моих погон и выслуги лет. С какой суммы Леонид Ильич платил партийные взносы — не могу сказать. В шутку он мне не раз говорил, что я получаю денег больше, чем он, Генеральный секретарь ЦК КПСС. Думаю, что своя доля правды в этой шутке была…
В моем понимании Леонид Ильич был человеком общительным. Он никому не запрещал бывать у него, и все это хорошо знали. Не могу сказать, что среди членов Политбюро у него были близкие друзья, все-таки он старался поддерживать ровные отношения, но как я уже говорил, ближе всех к нему были Андропов, Устинов, Громыко и Черненко. Я никогда не спрашивал у этих людей, за что их ценил Леонид Ильич, но то, что ценил — было видно. В «домашние» часы Леонид Ильич никогда не посвящал меня в свои дела. Зачем? У меня был свой участок работы. Все остальное — лишь праздное любопытство, неуместное в том случае, если речь идет о государственных делах. То есть я могу лишь косвенно судить о том, как они общались. Разбирался ли Леонид Ильич в людях? Могу ответить утвердительно: да. Как посмотрит на тебя из-под густых бровей, так ему многое становилось ясно, и какие-то вопросы отпадали сами собой. Если человек обращался к Леониду Ильичу с какой-то разумной просьбой, и эта просьба казалось ему объективной, он помогал во что бы то ни стало. Но если же кто-то начинал приставать, то он всегда мог — достаточно твердо — поставить этого человека на место. Я уже говорил, что по отношению к семье это был очень добрый и мягкий человек — так вот эти качества распространялись и на тех людей, которые окружали Леонида Ильича. Он никогда не подчеркивал свое служебное превосходство, которым — в среднем звене — так тупо кичатся некоторые наши чиновники. Не помню, чтобы за какой-то просчет или проступок он мог одним, как говорится, махом лишить «проштрафившегося» человека всего, что он имел, если же, конечно, это были не уголовно наказуемые действия. Вот почему я утверждаю, что главная черта характера Леонида Ильича — доброта и человеческое отношение к людям.
Ознакомительная версия.
