Самым интересным, однако, были разговоры с директором, Еленой Леонидовной. Это сильная, несмотря на взрослых дочерей, ещё красивая, умеющая наблюдать и думать женщина.
Сначала о некоторой, в связи с близостью к Ленинграду, экспансии в Гатчину людей из Средней Азии, но в основном с Кавказа. В классах уже больше черноголовых ребят, чем белобрысых. Рассказала Елена Леонидовна о недавней драке мальчишек. Черноголовые ребята пришли в библиотеку в своих тюбетейках. Им сделали замечание, что в России не принято находиться в помещении в головном уборе. «А у нас принято». Кто-то из русских мальчишек сбил панамку с головы наиболее задиристого, началась драка.
<...>
25 февраля, суббота, первая половина дня
Утро в этой чудесной гостинице, где чуть ли не в восемнадцатом веке была суконная фабрика, потом Дом молодёжи, потом, когда всё развалилось, образовались гостиница и ресторан. И ресторан хорош: сравнительно недорого и хорошая кухня. Итак, утро, я ем булочку и пью чай, по телевизору патриарх Кирилл читает проповедь о мытарях и фарисеях. Убедительно, плотно, обращаясь скорее к сегодняшнему молодому поколению, нежели к старым людям, основному контингенту верующих. Вышел из гостиницы и сразу пошёл в Покровский собор, он напротив. Последняя неделя перед постом. В соборе народу немного. На высоких хорах певчие поют: Господи, помилуй... Я опять просил веры. Слева на клиросе женщины исповедовались, я опять струсил...
После собора пошёл в большую прогулку по городу. Дошёл аж до рынка, который за Павловским собором. Недаром: купил две пары шерстяных носков. Ещё раз убедился, как замечательно красиво и функционально был спланирован город. Вот и сейчас он удобен и напоминает город, а не просто большое торжество, как Москва. Уже почти перед самым отъездом в Вырицу забежал в столь любимый мною парк. Жизнь определённо идёт вперёд: появилась небольшая оградка на входе возле кафе «Дубок», кое-что из разрушающегося в парке огородили. На озере, в огромной полынье, масса уток, которых подкармливают. Возле них бродят и голуби, норовя что-нибудь отбить.
25 февраля, суббота, вторая половина дня
В моём возрасте пора бы сосредоточится только на себе, но меня ещё волнует сама жизнь и характер её извилистого течения. В час дня меня прихватил шофёр отдела культуры; к сожалению, Даниил Мкртчан, нынешний начальник, молодой парень, который всё это и организовал, заболел, и я так его и не увидел, и вот без провожатого я поехал на выступление в Вырицкую детскую библиотеку. Вот такие поездки без «надсмотрщика» иногда позволяют легче и скорее разговорить незнакомых людей. Так с этим немолодым дядькой-шофёром и произойдёт, когда позже он повезёт меня в Ленинград. У меня ведь сегодня посещение театра и обед у Юрия Ивановича на его ленинградской квартире.
В этих шофёрских рассказах и исчезновение гатчинского домостроительного комбината — вернее, переход его в другие руки, а во время этих волнений работа у этого водителя ушла. Да и кому мы теперь нужны, пожилые люди? И занятная, но всё-таки сомнительная информация о том, что всех глав сельских поселений района, которые не обеспечили на парламентских выборах победу «Единой России», вынудили свой пост покинуть. Отметил, что в Вырице, куда мы едем, раньше была тьма пионерских лагерей и летних детских садиков, сейчас всё это пропало, участки скупили. Правда, мужичок, мой шофёр этот, принадлежит к тому слою вечно всем недовольных русских людей, которые так хорошо жили и работали при советском строе, но сейчас прошлую эпоху называют «совком». Как Юрий Кублановский, о котором я ещё скажу.
Детская библиотека — это большой дом, бывшая школа, где на первом этаже спортивные секции, а на втором библиотека. Встретила директор, очень милая и энергичная, уже на лице которой было написано, что она любит свою работу. Но всё это читается и в самом здании, в порядке, на лицах ещё двух её сотрудниц, которые работают с детьми. Директора зовут Татьяна Николаевна, запомнить мне легко, так зовут Таню Скворцову. Сели пить чай и разговаривать, потом пошли смотреть залы и фонд. Как ни странно, переход библиотеки, согласно закону о муниципальном управлении и финансировании, в подчинение поселковому начальству принёс добрые плоды. В прошлом году за два миллиона отремонтировали крышу, дают деньги на формирование фондов. Как положительное можно отметить некоторый подъём любви к чтению. Посёлок, конечно, маленький, всего пятнадцать тысяч человек. Раньше работало несколько заводов, но, как и положено, в перестройку они растворились. Жители ездят на работу в Ленинград, молодёжь уже не возвращается. Но развернулось дачное строительство, есть даже дачи, построенные по образцу царских дворцов, в синей краске, как дворец Екатерины в Царском Селе, и с золотом. Я в этом момент подумал о скромном налоге на роскошь, который нам обещает ввести Путин. Но чтобы обложить налогом такой дворец, надо, чтобы его площадь превышала тысячу метров. По мнению Путина, который озвучил эти цифры, если площадь твоей дачи составляет лишь девятьсот девяносто девять квадратных метров, то это лишь средний класс. Из нового в работе библиотеки — час устного чтения. Приходит уже привыкшая к этому ребятня, и ей час читают вслух книжки. Естественно, группы разбиты по возрастам. Что-то всё же в стране происходит и позитивное...
<...>
Но самое главное — наконец-то я попал в театр к Додину. Пьеса на двух актёров, мне хорошо знакомая: Леонид Зорин, «Варшавская мелодия». Играли — Уршула Магдалена Малка, молодая актриса, видимо полячка, акцент у неё природный, и Данила Козловский. Это было, конечно, потрясающе. Я ещё никогда не видел, чтобы зал так молчал во время любовной сцены. Несколько огорчила меня вторая половина спектакля — скорее, своей идеологией: русский человек на рандеву. Прелестный молодой сильный парень превратился в обывателя... Это второй спектакль, который я видел в режиссуре Додина. Мастер, конечно, огромный: какие мизансцены, какие кружева он вытрясает из актёров!
Оставшиеся два часа до поезда я потратил на прогулку по Невскому. Чем Москва отличается от Петербурга? Это город, конечно, аристократов, хотя и обедневших, но вежливых, подтянутых, щедрых к нищим, вежливых друг к другу. Москва — это город купеческой психологии, и потом, москвичи, как правило, свой город не любят. У ленинградцев — культ города. Вот пример, который показателен для обоих моих тезисов. Около одиннадцати часов вечера зашёл в Дом книги. Боже мой, какое огромное количество людей просто сидят на лавках, установленных в книжных залах, и читают книги, которые стоят на прилавках. Листают самые дорогие художественные альбомы. Некоторые, чувствуется, сидят здесь давно. В Москве такое невозможно — надо использовать для извлечения прибыли каждый клочок торговой площади! И вот, наконец, второе: какое невероятное количество книг именно о Петербурге выставлено на стеллажах и прилавках.
