Кирюша
Кирюша из крестьян Тульской губернии. Первоначальная история его жизни неизвестна, — знаем, что долгое время проживал по разным монастырям и отовсюду изгнанный, как он выражается, за благочестие, прибыл в столичный город Москву, в чине наставника и учителя, и, узрев воочию приснопребывающую в сем граде простоту души и доверие, он явился прорицателем судеб и поселился на Зацепе. Это был мужик благообразный с виду, лет сорока, немного сухощавый, бледный, с небольшою светлорусою бородою, блестевшею проседью, — начитанный и красноречивый. На вопросы, отовсюду обращавшиеся к нему, — что он? и кто он? — у него был один ответ, смиренный и кроткий: аз есмъ раб божий Кирюша. Носил он спереди сумку, и ее никогда не снимал. Действуя себе на уме, он сначала ни к кому не ходил, и его трудно было зазвать в гости. — «Батюшка, Кирюшенька, упрашивали его купчихи, зайди чайку откушать.» — «Не пойду, не пойду, отвечал он; рад бы знаете, да святые не велят». Такие темные намеки еще более раздражали любопытство, и понятно, какова была радость, когда одной мушничихе, известной в Замоскворечьи, удалось залучить его к себе. Войдя на двор, он начал креститься, но, дойдя до крыльца, закричал благим матом: «полы не мыты, полы не мыты! псы были, псы были!» и ушел. Купчиха уразумела, что это означало, и рассказывала, что вчера был у дочери ее учитель, и вот батюшка-то угадал, что она пустила в дом бусурмана. Учителя прогнали, вымыли полы, окна и двери, весь дом окропили святой водой, и послали за Кирюшей, пригласив предварительно всех родных и знакомых прийти посмотреть, как Кирюша будет показывать свою святость. Собрались и Марья Климовна и Дарья Ефимовна, и Федосья Ивановна, и Аграфена Тимофеевна. Разговаривая шепотом, они рассказывали о том, какой это великий провидец Кирюша, охали и ахали, но вот вбегают в комнату кучер и девка, и кричат: идет! Тихой поступью, склоняя немного голову, как будто думая о чем-то, шел Кирюша. Войдя в квартиру, поклонился на все стороны, потребовал стол и чистую скатерть, велел зажечь восковые свечи, снял сумочку, и, обращаясь к собранным женам, спрашивал их: «мужатицы вы, или вдовицы?» Когда последовал единогласный ответ, что все мужатицы, т. е. замужние, то он спросил еще: «чисты вы, или нет? Коль не чисты, то не приступайте, иначе обличены будете». Последовал робкий ответ, что все чисты, и тогда он приказал всем кланяться до земли, а сам, став на колени перед столом, начал вынимать из сумки разные вещи. «Вот, говорит он, покажу вам прежде воду — тьму Египетскую, что напущена на Фараона», и показывает какую-то скляночку, к которой все прикладываются. А вот, говорит, часть младенца, убитого Иродом, а это камень, взятый Моисеем, при переходе через Чермное море, а это кость из того кита, в котором пребывал пророк Иона, а это копыто Валаамской ослицы, и пр., и пр. Из того, что было здесь показано, многое было продано, и за большие деньги; остальное пораскупили все знакомые мушничихи.
Кирюша вошел в славу. Он отчитывал больных, лечил детей от бессонницы, но, несмотря на все свое благочестие, не мог спастись от сетей лукавого, который хочет уловить всякого блаженного человека. Посещая одну набожную портниху, Кирюша влюбился в ее мастерицу. Денег у него было много, он взял ее от хозяйки и открыл ей магазин; но она, как только выманила у него весь капитал тотчас выгнала его вон, а сама вышла замуж. Репутация Кирюши была потеряна; он стал загуливать, но потом снова поправился и теперь говорят, он один из известных в Москве старьевщиков-кулаков.
Отпущенник помещика Викулина, по имени Никанор, ловкий малый, жил себе уединенно в Воронеже на Богоявленской горе. Присмотревшись к толпам отовсюду стекавшихся богомольцев, для поклонения вновь открытым мощам св. Митрофания, и крепко соблазнившись возможностию набрать трудовых чужих грошей, Никанор облекается в черную власяницу, отращает себе бороду и волосы, и превращается таким образом в отца Никанора. В этом новом чине он сначала терся около простосердечных пришельцев — мужичков и баб; потом, приискав себе ловких пидбрихачей, вдруг скрылся; затем разнесся слух, что Никанор затворился и жаждущим прорицает будущее. Для этой новой профессии он придумал следующую приличную обстановку: избрал себе тесную келью, в которой устроил уставленную сверху донизу иконами божницу с неугасимыми лампадами и свечами, а посреди комнаты поставил черный гроб, вмещавший в себе последние атрибуты жизни — покрывало, свечи и ладан. В этой-то светлице — конечно, только лишь в присутствии посторонних, падал он ниц и молился. Усердные глашатаи зазывали богомольцев — удостоиться чести побывать у затворника Никанора. Толпами валил темный и невидущий люд в открытую западню с посильными приношениями. Никанор, ничем не стесняясь, благословлял посетителей и врал все, что мог. Удавшаяся спекуляция и жажда славы, соединенной с богатыми дарами, довели его вот до чего: в келье, посредством проверченной в потолке дыры, стал слышаться глас свыше, отпущающий грехи лежащим на полу в покаянном смирении! бабам. Но, к счастью, глас этот, при всей своей мягкости, достиг до слуха полиции, и отец Никанор, изгнанный из затвора, женился на дочери лесного сторожа в даче купца A-на. Дальнейшая судьба этого проказника окончилась ссылкою в Сибирь за какие-то новые деяния.
Небольшого роста, с редкой седенькой бородкой, в серой свитке, пожилых лет, от природы не имевший рассудка, простой мужик одной из близлежащих к Задонску деревень — Антонушка имел постоянное пребывание в этом городе и славился там как юродивый прорицатель и чудотворец. Многие приходили и приезжали к Антонушке в Задонск из других уездов с больными детьми просить исцеления. Так Усманского уезда, села Чамлыка мещанка, Елена Васильевна Солодовникова, у малолетнего сына которой поражены были неизлечимым недугом ноги, ходила с ним в Задонск к Антонушке. Пришедши к нему в комнату, мать больного поднесла ребенка и просила совета, чем лечить его. Антонушка поплевал на ноги больного, потер их своими слюнями и сказал: — теперь будет здоров. Разумеется, предсказание не исполнилось. Из всех городов Воронежской губернии ни один не находится в таком близком общении с губернским, как Задонск. Жители Воронежа всех сословий, полов и возрастов, часто посещая Задонский монастырь, сведали и об Антонушке. По свойству ли человеческой натуры, жаждущей узнать о своей будущей судьбе, или просто вследствие особенного сочувствия в некоторых личностях к пустосвятству, — бессвязным и бессмысленным лаконическим фразам Антонушки, общество, преимущественно женщин, придало таинственный, духовный смысл пророчества. Антонушка до того пошел в ход, что в Воронеже ощущалась потребность присутствия его на продолжительное время. Одна сметливая ханжа взялась доставлять по временам обществу это псевдо-духовное наслаждение; она дала у себя в доме постоянный приют приезжавшему из Задонска Антонушке, развозила его повсюду, принимала посетителей и, собирая обильную дань во имя Антонушки, поделилась кое-чем с приезжавшими в Воронеж его родными. Худощавый и слабосильный от природы, Антонушка был совершенный ребенок; при полном отсутствии рассудка, он редко говорил; если же проговаривал иногда два-три слова, то уже твердил их несколько раз безостановочно. Вот образчик пророчеств Антонушки, сообщенный одним из членов семейства, в котором совершались следующие факты. В 183… году семейство богатого и уважаемого в городе купца Н. Н. С-ва пожелало благодатного присутствия Антонушки, за которым послали экипаж. Молодые члены семейства и особенно сыновья г. С-ва, учившиеся в то время в гимназии, желали видеть Антонушку просто из любопытства; но старички и старушки ждали его с полным убеждением в его святости и потому некоторые их них во все время ожидания, затворившись, усердно клали земные поклоны, прося Господа о том, чтобы Он сподобил достойно встретить лжепророка. После этого когда раздался крик: «едет, едет!» все вышли на крыльцо, ссадили желанного гостя с пролеток, как дитя, и с благоговением ввели его под руки в комнату. Антонушка был в старом армяке, в шапке и рукавицах. Посредине комнаты встретила его почтенная старушка, глава семейства; она с подобающею честью протянула к нему сложенные одна на другую руки, приклонила голову и сказала: «Благословите, Антонушка!» Между тем Антонушка, едва переступив порог, начал повторять: Чи собаки брешуть? Чи собаки брешуть? Просившую благословения старушку, не снимая рукавиц, он слегка ударил по щеке; сконфуженная неожиданной выходкой дурачка, она отвернулась в сторону, потерла щеку и в утешение себе сказала: хорошо, что еще не дерется! Затем посадили Антонушку на переднее место под образа. Члены семейства желая каждый услышать предсказание о будущем, выходили поодиночке из другой комнаты и показывались Антонушке. При входе одного из сыновей г. С-ва, он начал повторять: паромы плывуть… паромы плывуть… Вышла девушка, Антон заговорил: Чи дивка без котов пришла? Чи дивка без котов пришла? При появлении другой он сказал: вари кулешу, вари кулешу. Купцу Ш-ну, родственнику А-ва, Антон прорек: Чи мене на поселенье сошлютъ? Чи мене на поселенье сошлютъ? Антонушку почествовали чем Бог послал и отвезли восвояси. Вот полный акт его предсказания, приезда, и отъезда, сопровождавшихся толпою народа, собравшегося у ворот С-ва. В другой раз едва привезли Антонушку на двор, он расплакался, как дитя, и не хотел сойти с пролеток; его насильно втащили в комнату, но он вырвался и побежал к воротам, которые оказались затворенными; он бросился в подворотню, но один из сыновей г. С-ва схватил его за ноги и втащил обратно на двор. Начали ублажать Антонушку как ребенка: уговаривали, катали по двору на пролетке, но ничто не помогало: он рвался и плакал. Послали наконец за его опекуншей, которая, покатавшись с ним по двору, взошла в комнату и с таинственным благоговением объявила, что Антонушка не расположен сегодня говорить; с тем и увезли его домой. Мы сами, в ранние годы нашей юности, видали его в Задонском монастыре. Как теперь, представляется нам фигура этого старичка с всклоченными волосами, в сером, низко подпоясанном кафтанишке, с каменьями и всякой дрянью за пазухой. Вот он сходит с церковной паперти, его окружает толпа женщин и детей всех сословий и с благоговением целует его грязные руки. Антонушка умер в Задонске и погребен в тамошнем монастыре. Рассказывают, что в день погребения в руках его — неизвестно откуда — явился запечатанный пакет с надписью: на погребение Антонушки; в пакете найдено 300 руб. Ловкие люди обратили и этот простой случай в чудо, вероятно для того, чтобы пробавляться кое-чем в память Антонушки.
