Ознакомительная версия.
В результате успешно проведенной операции по разгрому ельнинской группировки противника в войсках фронта поднялось настроение, укрепилась вера в победу. Части увереннее встречали атаки противника, били его огнем и дружно переходили в контратаки. И хотя завершить окружение противника и взять в плен ельнинскую группировку не удалось (для этого тогда не было достаточного количества сил, и в первую очередь танков), но обстановка к 8 сентября сложилась в пользу армии: опасный вражеский ельнинский выступ на левом фланге 24-й армии был ликвидирован.
Не везде, конечно, все проходило гладко. Стрелковая дивизия 43-й армии, получив задачу захватить плацдарм на западном берегу реки Стряны, не обеспечила свой левый фланг после форсирования реки и без должной разведки стремительно двинулась вперед. Молодой, еще недостаточно опытный командир этого соединения допустил большой промах, не приняв нужных мер боевого обеспечения. Этой ошибкой немедленно воспользовался противник. Танковой контратакой он смял боевые порядки дивизии. Советские воины сражались стойко, они умело отражали удары врага, нанося ему значительный урон. Особенно ощутимые потери понесли танковые части противника от нашей противотанковой и дивизионной артиллерии.
Контратака гитлеровцев была отбита, но и части, в которой был Георгий, пришлось на этом участке остановить наступление. Такова была расплата за необдуманные действия командира этой дивизии. Почти до самого вечера 9 сентября пришлось Георгию вместе с командиром находиться на его наблюдательном пункте, исправляя допущенную оплошность.
Сталин вызвал Георгия к себе. В Кремль въезжали в полной темноте. Вдруг резкий свет карманного фонарика ударил Георгию в лицо. Машина остановилась. В подошедшем военном я узнал начальника управления охраны генерала Власика. Поздоровались.
— Верховный Главнокомандующий приказал встретить и проводить вас к нему на квартиру.
Георгий вышел из машины и направился за генералом.
Расспрашивать не стал, зная, что ответа на интересующие его вопросы все равно не получит. Войдя в столовую, где за столом сидели Сталин, Молотов, Щербаков, Маленков и другие члены Политбюро. Георгий сказал:
— Товарищ Сталин, я опоздал на один час.
Сталин посмотрел на свои часы и проговорил:
— На час и пять минут. — И добавил: — Садитесь и, если голодны, подкрепитесь.
Верховный Главнокомандующий внимательно рассматривал карту обстановки под Ленинградом. Присутствующие сидели молча. Есть Жуков не стал и тоже молчал. Наконец Сталин оторвался от карты и, обращаясь к нему, заметил:
— Неплохо получилось у вас с ельнинским выступом. Вы были тогда правы. — Затем Верховный сказал: — Мы еще раз обсудили положение с Ленинградом. Противник захватил Шлиссельбург, а 8 сентября разбомбил Бадаевские продовольственные склады. Погибли большие запасы продовольствия. С Ленинградом по сухопутью у нас связи теперь нет. Население оказалось в тяжелом положении. Финские войска наступают с севера на Карельском перешейке, а немецко-фашистские войска группы армий «Север», усиленные 4-й танковой группой, рвутся в город с юга.
Верховный замолчал и вновь обратился к карте.
Кто-то из членов ГКО заметил:
— Мы здесь докладывали товарищу Сталину, что командование Ленинградского фронта едва ли сумеет выправить положение.
Сталин осуждающе посмотрел на говорившего, но продолжал молчать, устремив свой взор на карту. Неожиданно он спросил:
— А как вы, товарищ Жуков, расцениваете обстановку на московском направлении?
Георгий понял его и уловил мысль, связывающую воедино положение на разных фронтах, однако ответил не сразу.
— Думаю, что немцам в настоящее время необходимо основательно пополнить свои части. По данным пленных, захваченных из войск группы армий «Центр», противник имеет очень большие потери. В некоторых частях они достигают пятидесяти процентов. Кроме того, не завершив операцию под Ленинградом и не соединившись с финскими войсками, немцы едва ли начнут наступление на московском направлении… Но это, конечно, мое личное мнение. У гитлеровского командования могут быть иные расчеты, иные соображения. Во всяком случае, нам нужно быть всегда готовыми к упорным оборонительным действиям на московском направлении.
Сталин удовлетворенно кивнул, затем без перехода спросил:
— Ну, как действовали части 24-й армии?
— Дрались, товарищ Сталин, хорошо, — ответил он, — особенно 100-, 127-, 153– и 161-я стрелковые дивизии.
— А чем вы, товарищ Жуков, объясняете успех этих дивизий и как оцениваете способности командно-политического состава армии?
Георгий высказал свои соображения. Минут пятнадцать Сталин внимательно слушал и что-то коротко заносил в свою записную книжку, затем воскликнул:
— Молодцы! Это именно то, что нам теперь так нужно. — Затем, без всякого перехода, вдруг добавил: — Вам придется лететь в Ленинград и принять от Ворошилова командование фронтом и Балтфлотом.
Предложение это явилось для Георгия полной неожиданностью, тем не менее он ответил, что готов выполнить это задание.
— Ну, вот и хорошо, — заключил Сталин. — Имейте в виду, — продолжал он, — в Ленинграде вам придется перелетать через линию фронта или через Ладожское озеро, которое контролируется немецкой авиацией.
Затем Верховный молча взял со стола блокнот и размашистым твердым почерком что-то написал. Сложив листок, он подал его Георгию:
— Лично вручите товарищу Ворошилову эту записку.
В записке значилось: «Передайте командование фронтом Жукову, а сами немедленно вылетайте в Москву».
Перед тем как уйти, Георгий обратился к Верховному с просьбой разрешить взять с собой двух-трех генералов, которые могут быть полезны на месте.
— Берите, кого хотите, — ответил Сталин. Затем, немного помолчав, он сказал: — Плохо складываются дела у Буденного на юго-западном направлении. Мы решили заменить его. Кого, по вашему мнению, следует туда послать?
— Маршал Тимошенко за последнее время получил большую практику в организации боевых действий, да и Украину он знает хорошо. Рекомендую послать его, — ответил я.
— Пожалуй, вы правы. А кому поручим вместо Тимошенко командовать Западным фронтом?
— Командующему 19-й армией генерал-лейтенанту Коневу.
Сталин согласился и с этим. Тут же по телефону он дал указание Шапошникову о вызове маршала Тимошенко и передаче приказа Коневу о вступлении в командование Западным фронтом.
Георгий собирался уже проститься, когда Сталин спросил:
— Как вы расцениваете дальнейшие планы и возможности противника?
Ознакомительная версия.
