Трудно сказать, насколько серьезно он это говорил. Позднее он заметил, что текст «Сrеер» заставил его «фыркнуть», но в целом песня несомненно его впечатлила. Как и всех остальных. Всех, кроме Джонни. Он считал песню слишком слабой и упрощенной. Когда они исполняли ее, он злился и буквально терзал гитару, извлекая из нее визг и злобные стоны. Но к тому времени, когда Пол и Шон услышали песню в первый раз, остальные участники группы уже решили, что она звучит намного лучше, если все в ней довести до предела.
«Когда мы записывали эту песню, мы как само собой разумеющееся говорили: „Ну что же, время пошуметь!" — вспоминает Пол. — И это стало завершающим штрихом. Первая попытка была отличной, но дальше потребовалось множество подходов, чтобы записать вторую. Сегодня, конечно, мы бы просто сделали сэмпл, но тогда ситуация была иной».
Это было ключевое решение для дальнейшей карьеры группы. «Если бы гитара не взрывалась там, где взрывается, вряд ли нам удалось бы попасть на альтернативный радиоканал, — признался Том в интервью журналу «Rolling Stone» в 1997 году. — И мы бы никуда не пришли».
Том всегда имел особые планы на «Сrеер». Песня выражала те чувства, которые повседневно испытывает множество людей, но о которых никто не любит говорить. Вложить их в песню, открыть для всего мира — означало возможность высказаться, почувствовать себя понятым. К тому времени Том уже некоторое время встречался с Рэйчел, поэтому суть песни — одержимость героя девушкой, с которой он даже не разговаривал ни разу, — выглядела особенно нелепо.
«Та песня отражала его состояние на тот момент, — говорит Пол. — Она выражала истинные чувства, именно те болезненные переживания, о которых никто никогда не желает говорить вслух. Это типично для ребят в старших классах или в колледже. Том написал песню в колледже о девушке, которая не дала ему времени объясниться, и эта история берет за душу каждого. Такое юношеское самовыражение. Не сказал бы, что в песне есть ирония. Тому было по-настоящему больно, когда он писал ее, но теперь он уже стал другим и мог говорить о своих переживаниях открыто».
Смысл песни довольно болезненный. И хотя на первый взгляд она о любви, в ней ощущается больше ненависти, чем нежных чувств. Кажется, что герой готов взорваться и уничтожить объект своей страсти, чтобы избавиться от собственной униженности и неполноценности — того, что названо словом «сrеер» . Такой взгляд на песню подкреплен знаменитым — и самым спорным — высказыванием Йорка, что он ни разу не встречал красивую женщину, которая ему по-настоящему нравилась.
В интервью «Melody Макеr» он сказал: «Сталкиваясь с красивой женщиной, я стараюсь как можно скорее уйти или спрятаться. Не то чтобы я боюсь красавиц. Но просто отвратительно, как все вокруг них вертятся.. . Красота — это незаслуженная привилегия и власть».
Позднее, несмотря на то что он признавал, что произносил эти слова, он все же пошел на попятный. «В этом много высокомерия, — признался он в интервью «Q» . — Грубо. Глупо. Я испытываю нормальное, искреннее влечение к красоте, чувство совершенно бесконтрольное и пугающее, и все это в максимальной степени воплощено в женщинах».
«Сrеер» выражает те же чувства в предельно мощной форме. Ее текст говорит о глубочайшей обиде. Вполне объяснимо, что позднее Том пришел к полному отрицанию самой песни. Но сперва она, можно сказать, спасла карьеру Radiohead и безусловно спасла их дебютный альбом Pablo Honey.
«Раblo Honey» теперь кажется сиротой в длинной карьере Radiohead, нежеланным детищем, почти забытым своими родителями, хотя альбом был продан в количестве двух миллионов экземпляров и помог им стать по-настоящему значимой группой. По сравнению с ним второй альбом, «The Bends», на первых порах выглядел провалом, поскольку в первый месяц разошлось гораздо меньше экземпляров. Однако, как и все их последующие записи, создание первого альбома потребовало борьбы. Проблема заключалась в том, что у них просто не хватало качественных песен. Том отказался перерабатывать многие из своих старых композиций времен On A Friday. Он был убежден, что группа должна развиваться и разрабатывать новое звучание в стиле гранж.
«Я не говорю, что мы подбирали остатки, но материала реально не хватало, — говорит Пол. — Не то чтобы мы купались в заготовках и решали: „Возьмем вот это", скорее уж „ладно, берем то, что есть"».
К тому же группа не была в должной мере оснащена и подготовлена технически. Том в то время лишь стремил-ся достичь стандартов вокала, которые установил для себя, а Фил еще не стал тем отменным барабанщиком, которым его узнали позже. «Они были юными. И совершенно неопытными, — говорит Шон. — Хотя Колин был просто чудо, у нас оставалось много проблем с поиском песен, которые могли правильно преподнести группу публике, и дело было именно в неопытности ребят».
«В течение некоторого времени [Фил] держался на заднем плане, — поясняет Найджел. — Я отлично помню посещение студии: и Пол и Шон были завалены тонкими магнитными лентами, накрученными вокруг шеи, поскольку собирали воедино разные варианты партии ударных. Этот прием в те дни был типичным для изготовления любой записи. Даже с Филом Коллинзом, вероятно, пришлось бы соединять пару записей ударных, чтобы составить цельную партию для альбома. Фил довольно болезненно относился к этому процессу, что еще больше осложняло ситуацию. На самом деле он был отличным ударником, просто нервничал из-за многократных дублей» .
Однако Том тоже переживал глубокую депрессию, если дела шли не так, как хотелось. «Том очень эмоционален. Если привести его в правильное настроение, вокал дается ему легко, — объясняет Пол. — Но если он не в духе, могут возникнуть осложнения. Но он фантастический вокалист в техническом отношении. В детстве он пел в хоре и все такое. Но вообще самое трудное в работе продюсера — добиться от певца хорошего вокала. Когда мы работали над Creep, результат получился сам собой. Такое иногда случается - вроде даже и усилий никаких не прикладываешь, а потом оглядываешься и думаешь: „Что это было?" Потому что остальной альбом шел не так-то легко. Трудно было его закончить».
Том позднее признавал, что был «невыносим» во время сессий звукозаписи для «РаЫо Ноnеу» . Остальные участники группы знали о его перфекционизме и гиперкритическом подходе, но с таким напряженным, стрессовым периодом столкнулись впервые. В отличие от всех остальных альбомов, которые группа записала за все время карьеры, на этот раз график был очень жестким. У музыкантов не было времени беспокоиться о деталях — в их распоряжении оставалось всего три недели. Приходилось действовать с наскока, и если что-то не очень получалось, то увы. Но зато ребята немало повеселились при работе над некоторыми композициями — они ведь не были суровыми пуританами.
