Ознакомительная версия.
В 1891 году император Александр III заключил военный союз с Францией. Позже наши и французские историки по разным конъюнктурным причинам исказили суть этого договора. Это был союз, равно направленный как против Германии – злейшего врага Франции, так и против Англии, агрессивно настроенной как против России, так и против Франции. Однако правящие круги Франции постепенно выхолостили антибританскую направленность договора и превратили его благодаря некомпетентности Николая II исключительно в антигерманский договор.
Мало того, Франция фактически предала своего союзника в ходе Русско-японской войны 1904-1905 годов. Причем Франции не было никакой нужды посылать своих солдат для войны с Японией. Вполне было бы достаточно отмобилизовать свой флот и сосредоточить свои эскадры на атлантическом побережье Франции, дабы исключить британское вмешательство в Русско-японскую войну. Если бы Франция дала совместно с Германией гарантию России, что в случае вмешательства Англии в войну она будет иметь дела с двумя великими государствами Европы, то Россия могла бы легко покончить с Японией, объявив неограниченную крейсерскую войну[21].
Замечу, что ни одно франко-русское соглашение с 1891 по 1914 год не ограничивало русско-германское военное сотрудничество. Тем не менее Россия, получавшая от Круппа лучшие в мире артсистемы, с 1891 года начинает ориентироваться на Францию, позорно разбитую крупповскими пушками в 1870 году! И дело тут не в соглашениях, а в личной инициативе генерал-фельдцейхмейстера великого князя Михаила Николаевича, проживавшего в Ницце, и генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича, тоже проводившего полжизни в Париже со своими многочисленными метрессами.
После 1895 года (то есть после воцарения Николая II) русская сухопутная артиллерия ставится в полную зависимость от Франции. И дело не только в том, что Круппа заменила фирма Шнейдера, производившая менее качественные орудия. Ни Крупп, ни германское правительство никогда не вмешивались в раздачу военных заказов русским заводам, а тем более в стратегию и тактику русской армии, справедливо считая это прерогативой русских властей. А вот фирма Шнейдера, заключив контракт с Военным ведомством России, обязательно оговаривала, что столько-то лет такая-то пушка системы Шнейдера будет изготавливаться исключительно на Путиловском заводе или вообще будет изготавливаться только на этом заводе.
Почему же Шнейдер так возлюбил этот завод? Да потому, что Путиловский завод – единственный русский частный артиллерийский завод, все же остальные артиллерийские заводы с 1800 по 1914 год принадлежали казне. Надо ли говорить, что правление Путиловского завода было слишком тесно связано с фирмой Шнейдера.
Великий князь Сергей Михайлович совместно с руководством фирмы Шнейдера и правлением Путиловского завода организовал преступный синдикат. Формально в России продолжали проводиться конкурсные испытания опытных образцов артиллерийских систем, на которые по-прежнему приглашались фирмы Круппа, Эрхардта, Виккерса, Шкода и другие, а также русские казенный заводы Обуховский и Санкт-Петербургский орудийный. Но в подавляющем большинстве случаев победителем конкурса оказывалась фирма Шнейдера.
Автор лично изучал в архивах Военного исторического музея отчеты о конкурсных испытаниях орудий. В угоду великому князю Сергею Михайловичу комиссия часто шла на подлог. К примеру, вес гаубиц Шнейдера подсчитывался без башмачных поясов и ряда других необходимых элементов, а орудий Круппа – в полном комплекте. В отчете писалось, что орудие Шнейдера легче и подлежит принятию на вооружение, но фактически в боевом и походном положении оно было тяжелее своего крупповского аналога.
Что же касается самодержца всероссийского, то, занятый мундирами, пуговицами, значками и ленточками, к гаубицам он особого интереса не проявлял.
Но и на этом не кончились бедствия русской артиллерии. Французское правительство через фирму Шнейдера, Сергея, Матильду и ряд других агентов влияния в Санкт-Петербурге навязало российской артиллерии свою доктрину. По французской доктрине будущая война должна быть маневренной и скоротечной. Для победы в такой войне достаточно иметь в артиллерии один калибр, один тип пушки и один тип снаряда. Конкретно это означало, что армия должна была иметь 76-мм дивизионные пушки, которые могли стрелять только одним снарядом – шрапнелью. Действительно, к концу XIX века во Франции и других странах были созданы эффективные образцы шрапнелей.
Шрапнельным огнем одна 8-орудийная русская батарея могла в считаные минуты полностью уничтожить пехотный батальон или даже полк кавалерии. Именно за это в 1914 году немцы прозвали трехдюймовку «косою смерти». Но насколько эффективной шрапнель была по открытым живым целям, настолько же слабой она была при поражении целей сколько-нибудь укрытых. Это сразу же выяснилось в ходе Русско-японской войны, и ГАУ было вынуждено заказать трехдюймовые фугасные гранаты за рубежом и начать разработку отечественной мелинитовой гранаты, которая была принята на вооружение в 1907 году. В известной мере русскую армию в Маньчжурии спасли устаревшие батарейные пушки образца 1877 года и шестидюймовые полевые мортиры образца 1883 года.
Французская доктрина одного калибра, одной пушки и одного снаряда была бы очень хороша в эпоху наполеоновских войн при стрельбе по сомкнутым колоннам пехоты и кавалерийским лавам. Стоить отметить, что сами французы, интенсивно развивая дивизионную артиллерию, не следовали теории трех единств. Они не забывали и о тяжелой артиллерии, огромные средства шли и на перестройку крепостей.
Нетрудно догадаться, что деньги на постройку резиденции Кшесинской в Стрельне шли не из личных средств Сергея, а из подношений фирмы Шнейдера и, разумеется, средств Военного ведомства. Строительство многих объектов на «даче» Матильды осуществляли солдаты Артиллерийского и Инженерного ведомств, а охрану резиденции балерины в Стрельне до февраля 1917 года несли караулы императорской гвардии.
Любопытно, что мудрый Сергей, электрифицировавший дачу «мадам 17», встал насмерть против применения электроприводов в береговой артиллерии. В итоге на вооружение в 1895 году были приняты 10-дюймовые (254-мм) береговые установки. Считалось, что этот калибр предельный для использования в приводах наведения и системах подачи боеприпасов мускульной силы прислуги. Увы, скорострельность этих установок окажется в 3-4 раза меньше, чем у 305-343-мм установок британского флота. А главное, скорость наведения орудий была мала, что не давало возможности вести огонь по быстро двигающимся судам. В 1912 году начались попытки электрифицировать эти установки, но к февралю 1917 года была переделана лишь одна опытная установка.
Ознакомительная версия.
