class="p1">Узнав о смерти вице-адмирала Непенина, Исполнительный комитет прямо приказал вступить в должность командующего флотом адмиралу Максимову.
В открытом автомобиле под флагом командующего флотом и красным, с красным бантом в петлице, Максимов объезжал улицы города и, собирая вокруг себя толпу, говорил на местных языках с населением о значении настоящего момента для населения края. Речи его производили известное впечатление.
Первым его распоряжением явилась отправка Временному правительству следующей телеграммы: «Балтийский флот, гарнизоны Свеаборга и рабочие Свеаборгской крепости и Крепостного района всем своим составом от мала до велика единодушно приветствуют новое народное правительство, выражают ему полное доверие и просят сообщить всей стране, что матросы, солдаты, офицеры и рабочие не задумываясь перешли на сторону народа и сейчас в ожидании скорого созыва Учредительного собрания, которое решит о форме правления, принимаются за свою большую работу с большей энергией и твердой верой в светлое будущее свободного теперь русского народа».
Телеграмма по ее прочтении матросами вызвала бурю восторга. Адмирала подхватили и долго качали.
Наконец, в 3 часа с минутами к станции медленно подошел так давно ожидаемый поезд с депутатами. После встречи депутаты, обойдя фронт почетного караула, вышли с адмиралом на площадь. Шум сменился сразу наступившей тишиной. В ожидании речей – настроение напряженное, тягостное.
Ф. И. Родичев обратился к войскам и флоту с речью, которая произвела на них сильное впечатление. Скобелев говорил то, чего и ожидали, и хотели услышать от него собравшиеся, которым он угодил своей речью. «Ура», долго не смолкавшее, потрясло воздух.
Подали автомобили, и депутаты направились прямо на «Петропавловск», где, как говорили, обострение отношений между офицерами и командой достигло крайнего напряжения. При входе Ф. И. Родичеву матрос хотел поднести букет алых роз, но депутат не принял его, указав, что у матросов запачканы кровью руки…
Посещение «Петропавловска» и других кораблей депутатами внесло сразу успокоение среди команд, причем депутат добился отмены всех смертных приговоров, вынесенных командами, и освобождения арестованных офицеров.
В 8 часов вечера состоялось заседание Исполнительного комитета в помещении Морского собрания. Вице-адмирал Максимов, открывая заседание, заявил, что считает комитет прикомандированным к штабу командующего флотом и передает в его ведение часть хозяйственных вопросов и дела внутреннего распорядка. После непродолжительных прений было решено спустить боевые знаки, освободить всех задержанных офицеров и взять в свои руки восстановление порядка в городе и крепости.
Матросы изъявили готовность нести патрульную службу в городе.
Вечером в порту собрался грандиозный митинг, закончившийся около полуночи.
До глубокой ночи депутаты пробыли на судах флота, успокаивая команды. Перелом, несомненно, произошел, но германские наемники не хотели так быстро отойти в сторону и продолжали свою провокационную работу по разложению флота путем распространения разных слухов и даже распоряжений.
Командиром эскадренного миноносца «Гайдамак» было получено радио, которое по проверке оказалось ложным. Убийства все еще продолжались, правда, в одиночку, скрытно, но были.
На эскадренном миноносце «Капитан-лейтенант Изылметьев» был убит инженер-механик лейтенант Войнич (Леонид Емельянович), а на транспорте «Русь», пришедшем в гости к мичману Погодину, – мичман Янов, с берега, когда поднимался по трапу. На эскадренном миноносце «Эмир Бухарский» неожиданно ворвавшимися прямо с берега в кают-компанию убиты все находившиеся там офицеры: старший лейтенант Варзарь (Г. Ф.), лейтенант Нейберг (Г. Л.) и мичман Лауданский (Н. Н.). Последний был тяжело ранен и скончался 7 марта в Морском госпитале.
Так наступило воскресенье 5 марта.
С 9 часов утра комиссар Временного правительства Ф. И. Родичев и Скобелев в сопровождении адмирала Максимова и членов Исполнительного комитета вновь приступили к объезду судов флота, начав таковой с канонерской лодки «Хивинец», эскадренных миноносцев, миноносцев, тральщиков, транспортов и пр., стоявших у стенок в Северной гавани, и миноносцев в Сернесе, начиная с «Лейтенанта Ильина», и, наконец, посетили службу связи.
И день 5 марта прошел неспокойно, омрачившись убийствами.
Член Петроградского совета рабочих депутатов собрал около 10 часов утра в порту грандиозный митинг, на котором в таких словах разъяснил матросам и рабочим свободу, что после этого им осталось только продолжать убийства. На митинге присутствовали все офицеры порта и часть флота. В числе присутствовавших находился и командир порта флота генерал-лейтенант Протопопов. Когда Скобелев в своей речи коснулся деятельности бывшего министра внутренних дел Протопопова, то генерал-лейтенант Протопопов на это всем внушительно заявил, что бывший министр являлся ему лишь однофамильцем и отнюдь не родственником. Тотчас по окончании митинга генерал отправился совершать свой обычный обход порта и его учреждений. Около шлюпочной мастерской он был остановлен портовыми служащими с требованиями об увеличении жалованья и улучшении их положения. Среди них находился и рабочий, уволенный от службы за какой-то проступок, переодетый матросом.
Командиру порта не следовало бы вообще в этот день делать обход ввиду обостренности положения, но не такой был человек покойный генерал Протопопов, чтобы мог хоть на минуту показать кому-нибудь, что он боится матросов или рабочих. Презирая опасность, он открыто показывался всюду один и без всякого оружия. Требования портовых служащих ему не понравились, он считал их несвоевременными и резко оборвал просителя, который от неожиданности обалдел и не знал, что и сказать, но стоявший среди генерала переодетый матросом рабочий Руссецкий выхватил револьвер и произвел в спину командира порта несколько выстрелов. Генерал упал, захрипел и через полчаса скончался, не приходя в сознание, будучи перенесен теми же портовыми служащими в приемный покой. Злодей настолько был взволнован сам совершенным им преступлением, что трясся как в лихорадке, не будучи в силах даже спрятать револьвер в карман шинели.
Никто его, однако, не тронул, несмотря на взрыв негодования со стороны ряда служащих порта. Выстрелы привлекли к этому месту большую толпу матросов. Подошедший к месту расправы корабельный инженер подпоручик Кириллов (Л. Г.), только что прибывший из Ревеля, в резких словах высказал порицание собравшимся матросам и потребовал, чтобы они удалились. Вместо ответа те начали в него стрелять, и одной из пуль инженер был убит наповал. Расходившиеся злодеи хотели также прикончить капитана по адмиралтейству Кобзева, но части портовых служащих удалось его окружить и тем спасти. Несколько минут позднее погибло двое ластовых офицеров, выслужившихся при [15] сверхсрочнослужащих, фамилии которых неизвестны. Боясь за жизнь находившихся под арестом на линейном корабле «Слава» генерала Зейна и камергера Боровитинова, Исполнительный комитет решил немедленно отправить их в Петроград. В последнюю минуту оба сановника были доставлены на вокзал в закрытом автомобиле и посажены в отдельный вагон отошедшего сейчас же поезда. Скрыть эти приготовления, конечно, было нельзя, а потому они привлекли много любопытных, и арестованные подверглись глумлению и оскорблениям толпы, но тронуть их
