Что же касается Игоря, то возвращение домой и на сей раз не принесло ему славы. Правда, он получил дары от византийского императора. Но, как оказалось, они отнюдь не смогли компенсировать отсутствие добытых в войне трофеев[59]. Об этом мы можем говорить с уверенностью. Собственная дружина Игоря по возвращении из похода будет открыто жаловаться на свое обнищание и «наготу», то есть на отсутствие богатых одежд и вооружения, которые обычно приобретались в результате удачного набега. «Мы нази (наги. — А.К.)» — с такими словами обратятся воины к князю, ставя ему в пример «отроков» его воеводы Свенельда, которые «суть изоделися оружьем и порты». В этих словах — прямой укор князю, не сумевшему обеспечить дружину всем необходимым, то есть выполнить свой первейший долг перед ней, свою первейшую обязанность как князя. Но в этих словах — еще и итог двух его походов на греков — походов, которые не принесли выгоды ни ему, ни тем, кто был главной и единственной опорой его власти. Надо полагать, что упомянутая летописцем «дань» греческого царя досталась другим участникам похода в качестве оговоренной князем платы. Сам же Игорь и его дружина остались по существу ни с чем. Наверное, именно это, а не просто жадность и корыстолюбие толкнут Игоря в его последний поход в Древлянскую землю…
Мирный договор с греками, заключенный осенью того же 944 года, стал главным итогом русско-византийской войны. Об обстоятельствах его заключения подробно рассказывается в «Повести временных лет». Но главное, в летопись включен подлинный текст русско-византийского договора — бесценный источник наших сведений по истории Руси середины X века{71}.[60]
Выработка условий мирного договора, несомненно, потребовала времени. Сначала Игорь обсудил их с послами императора Романа — вероятно, еще на Дунае, а затем представительное русское посольство отправилось в Константинополь — для подписания окончательного текста договора. В состав делегации вошли послы и «гости» — купцы; причем послы представляли интересы не только самого Игоря, но и, по отдельности, членов княжеского рода — «всякого княжья», по выражению документа. Именно в тексте этого договора впервые — если говорить об аутентичных, не вызывающих сомнение источниках — упомянуты княгиня Ольга и ее сын Святослав: имя посла «Ольги княгини», некоего Искусеви[61], следует в документе третьим — сразу же за именами Ивора, посла самого Игоря, и Вуефаста, посла Святослава. Всего же договор с русской стороны подписали 55 человек — 25 послов и 30 «гостей» (если мы правильно реконструируем список их имен, по-разному приведенный в разных редакциях «Повести временных лет»)[62]. Все они, «слы (послы. — А.К.) и гостье» «от рода русского», как сказано в тексте самого договора, «посланные от Игоря, великого князя русского, и от всякого княжья, и от всех людей Русской земли», были уполномочены «обновить ветхий (то есть старый, прежний. — А.К.) мир… и утвердить любовь между греками и Русью».
Мир, заключенный между двумя странами, был скреплен самыми страшными клятвами. «Великий князь наш Игорь, — объявили послы, — и князья, и бояре его, и люди все русские послали нас к Роману, и к Константину, и к Стефану — к великим царям греческим[63], утвердить любовь с самими царями, со всем боярством и со всеми людьми греческими на вся лета, дондеже сияет солнце и весь мир стоит. А если помыслит кто от страны Русской разрушить эту любовь (то есть нарушить договор. — А. К.), то те из них, которые приняли крещение, да примут возмездие от Бога Вседержителя, осуждение на погибель во весь век будущий (то есть в загробной жизни. — А.К.), а те из них, которые не крещены, да не получат помощи ни от Бога, ни от Перуна (главного божества язычников-руссов. — А.К.), да не ущитятся щитами своими, и да посечены будут мечами своими и от стрел и от иного оружия своего, и да будут рабами в весь век будущий».
(Между прочим, текст русско-византийского договора 944 года сохранил самое раннее свидетельство о существовании в Киеве христианской общины. Как видим, руссы-христиане входили в состав посольства и пользовались в нем такими же правами, как и руссы-язычники.)
Далее же следуют пункты договора, то есть собственно те условия, на которых был заключен мир. Некоторые из них полностью или частично повторяют положения предыдущих русско-византийских договоров — 907 и 911 годов{72}. Но большинство статей — новые, и отражают они новый этап в развитии русско-византийских отношений, наступивший вследствие двух походов Игоря на греков. Отношения эти вышли на новый, по-настоящему межгосударственный уровень, и это, несомненно, можно поставить в заслугу Игорю. Однако по многим позициям Русь оказалась в менее выгодном положении, нежели прежде — при князе Олеге, победителе греков. Достаточно сказать, что из пятнадцати или шестнадцати статей договора 944 года восемь или девять — то есть более половины! — носят в той или иной степени ограничительный характер в отношении Руси или предусматривают более льготные условия для греков.
Едва ли есть смысл подробно разбирать все положения русско-византийского соглашения. Но на некоторых все же стоит остановиться, поскольку именно они будут определять характер русско-византийских отношений в годы правления в Киеве княгини Ольги.
Так, несколько ограничены по сравнению с прежним русско-византийским договором оказались права русских купцов, прибывающих в Константинополь. «А великий князь русский и бояре его пусть посылают в Греки к великим царям греческим корабли, сколько хотят, с послами и с гостями, как это установлено им», — записывали греческие писцы. Но если прежде послам и купцам достаточно было предъявить печати — золотые для послов и серебряные для купцов, — то теперь от них требовалась особая грамота князя, в которой сообщалось бы точно, сколько всего послано кораблей и с кем именно; «и из тех грамот уведаем мы, что с миром пришли. Если же без грамот придут и схвачены будут нами, то будем держать их, пока не возвестим князю вашему; если же не дадутся нам в руки и будут сопротивляться, то будут убиты и да не взыщется смерть их от князя вашего».
Как и прежние договоры князя Олега, новое соглашение строго регламентировало пребывание руссов в столице Империи. «Пусть запретит князь послам своим и приходящим сюда русским бесчинства творить в селах и во всей стране нашей, — говорилось в нем. — И когда придут, пусть обитают у Святого Мамы[64]… и возьмут месячное свое (содержание. — А. К.): послы — слебное (посольское. — А.К.), а гости — месячное: сперва те, кто от города Киева, потом из Чернигова, и из Переяславля, и из прочих городов. И пусть входят в город через одни ворота, в сопровождении царева мужа, без оружия, по 50 человек, и торгуют, сколько им надобно, и выходят обратно». Однако из договора исчезло прежнее положение, по которому руссы могли вести торговлю в столице Империи, «не платяче мыта ни в чем же», то есть не уплачивая пошлины. Появились и два новых ограничения, отсутствовавших в тексте прежних договоров. Отныне русские купцы не имели права покупать паволок (византийских шелковых тканей) дороже, чем на сумму 50 «золотников» (номисм) — «и если кто купит тех паволок, то пусть показывает цареву мужу, а тот наложит печати и даст им»[65].{73} Кроме того, руссы не имели права «зимовать у Святого Мамы», то есть обязаны были осенью, до завершения навигации на Черном море, покинуть Царьград.
